Стремление человека обезопасить себя от неудач, болезней и зла является столь же древним, как и сам человек. Со времен обитателей пещер амулет, предмет, наделенный тайными магическими силами, выполняет роль защитника человека. Амулеты распространены по всему миру. Внешний вид самих предметов может сильно изменяться, однако их назначение сохраняется, независимо от того, насколько "цивилизованным" является общество, которое их использует. Процесс изготовления артефакта, будь то талисман, амулет или инструмент для магической работы, начинается с момента зарождения первой мысли о нем, момента замысла. Уже в это мгновение начинает формироваться невидимая, ментальная структура будущего артефакта. С этого времени очень важно всё, что происходит вокруг, ибо все события и явления этого периода являются слагающими факторами формирования предмета Силы. Здесь вы можете купить магическую атрибутику. Ее можно использовать как для проведения магических ритуалов, так и в повседневной жизни. Ритуальные кубки, жезлы, светильники, чаши, свечи, благовония и т.д. Издательство «Метатрон» представляет цикл книг, написанный практикующими магами современности Балтазаром и Манирой. Они познакомят вас с секретами магии, которые могут перевернуть вашу жизнь. Книги откроют вам понимание принципов и законов вселенной, простое следование которым делает невозможное возможным. Ламены из Гримуара "Ars Goetia" является печатями духов из первой части "Малого Ключа Соломона", датируемого 17 веком. Большая часть материала, однако, найдена в различных формах в более ранних манускриптах, датируемых 14-16 веком. Суть оберегов в точности соответствует их названию, их призвание — оберегать людей. Защищать своего носителя от любого направленного негативного воздействия, каким бы оно ни было и откуда бы ни исходило. Высшим синтетическим методом, употребляемых в Оккультизме и, в частности, в магии, является условное выражение точно, одним знаком фактов, законов и начал, соответствующих передаваемой мысли. Такой знак называется Пентаклем или пантаклем. Пентакли не следует смешивать с талисманами. Талисманы способствуют поляризации флюидов: они являются как-бы конденсатором воли магов. Практически во всех культурах кольца носили люди, занимавшие видное положение в обществе. Естественным образом кольцо, обозначая высокое социальное положение, стало знаком власти. Важную роль здесь играли материалы, из которых кольцо изготовлено, и специальные магические знаки, нанесенные на кольцо. Талисманы - работают в сфере ментального плана, затрагивая наши мысли и интеллект. Будучи привязанными к оболочке наших мыслей, талисманы распространяют своё действие в первую очередь на наше астральное тело. В задачу талисманов входит изменение нашего мировосприятия, образа наших мыслей, в какой- то жизненной сфере.
КУПИТЬ АМУЛЕТ КУПИТЬ АРТЕФАКТ КУПИТЬ АТРИБУТИКУ КУПИТЬ КНИГИ КУПИТЬ ЛАМЕН КУПИТЬ ОБЕРЕГ КУПИТЬ ПАНТАКЛЬ КУПИТЬ КОЛЬЦО КУПИТЬ ТАЛИСМАН

ОБСУДИТЬ ТЕМУ НА ФОРУМЕ 


Дмитрий Ахтырский

ИНДИЙСКИЕ КОНЦЕПЦИИ КАРМЫ И ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ 

И ИХ ТРАНСФОРМАЦИЯ В КАРТИНЕ МИРА ДАНИИЛА АНДРЕЕВА

ВВЕДЕНИЕ

Великие географические открытия и научная революция ознаменовали вступление человечества в новую фазу своего развития. Вспомнив Ясперса, можно было бы назвать эту эпоху, в которой живем и мы, "осевым временем № 2". Только в эту эпоху стало возможным говорить о человечестве как о целостности. Человек получил возможность выйти за пределы всех прежних культурных стандартов. Любой человек, даже убежденный традиционалист, какой-то частью себя является "космополитом", гражданином мира.

Встречи культур происходили и раньше. Каждая такая встреча оставляла неизгладимый след в сознании "собеседников". Следствием ее могли быть как деградация, так и небывалый доселе взлет, взаимное отторжение и "конвергенция". Эллинистический мир стал плацдармом, на котором в течение нескольких веков сталкивались и перемешивались различные традиции, обычаи, культы, учения, стили и жанры. Именно в этом плавильном котле возникла новая мировая религия, разрушающая привычное внутрикультурное пространство человека. Оказалось, что за пределами этого пространства - не гибельный хаос, не смерть и разрушение в результате нарушения культурных табу, но новый, гораздо более широкий мир, в котором нет еще никаких готовых форм, зовущий к творчеству, к созданию нового и преображению старого. Такой прорыв можно было назвать новым рождением. Христианство - религия, наделенная неиссякающей рождающей силой. Христианский дух разрушает одну тюрьму за другой, и это разрушение продолжается. Процесс стал необратимым. Импульс преодоления собственной ограниченности вошел в плоть и кровь европейской - а теперь и общечеловеческой культуры. Он неизменно оказывается сильнее естественного инстинкта человека - замкнуться, "закуклиться", забаррикадироваться", обеспечить безопасность, отторгать все новое и неизвестное как порождающий страх источник опасности.

Стоило средневековому миру обрести устойчивость, принять облик "культур старого типа", как все стало рушиться как бы само по себе. Никакого внешнего катализатора для новой химической реакции не понадобилось. На сложившиеся устои обрушились Ренессанс, Реформация, Великие географические открытия и научная революция. Перед христианским миром встала перспектива еще одного рождения. Какая-то сила неудержимо тянула человека за свои пределы. В сознании она осмыслялась как желание вернуться в прошлое - раннехристианское или дохристианское, впрыгнуть в будущее, идти, ехать, плыть неведомо куда. Пусть сами путешественники часто считали, что отправляются в поисках сокровищ, богатых земель, идут уничтожать, покорять, обращать, просвещать. Эти желания всегда жили в человечестве, не приводя к таким последствиям. Теперь же они были поддержаны этой мощной энергетической волной, заставившей Европу перелиться через свой край.

С тех пор прошло несколько веков, но процесс рождения все идет, и до конца еще очень далеко. Цель его теперь уже очевидна - создание общечеловеческого культурного и жизненного пространства. Эта цель - императив. Никакой альтернативы нет. Нельзя родиться наполовину. Стены, окружавшие и защищавшие нас, уже разрушены. Нам остается только строить, творить и позаботиться о том, чтобы здание общечеловеческой культуры оказалось как можно более прекрасным, чтобы мы не пожалели о том, что появились на свет.

Мир стал новым плавильным котлом, уже не региональным, но планетарным. Творческие силы человечества направлены на изучение, постижение, понимание других культур, других традиций, различных способов мыслить, чувствовать, переживать. Люди, поняв, что они - РАЗНЫЕ, что ошибкой было считать один тип культуры нормативным, а другие - недоразвитыми или "испорченными", принялись разрушать барьеры между собой. Транспорт и средства коммуникации объединили планету "внешне". "Внутреннее" объединение привело к тому, что на всех континентах люди увлекаются японской поэзией или русским романом, читают арабские сказки или европейские философские трактаты, приобщаются к чужим музыкальным, художественным, философским и религиозным традициям, вводят в свой быт элементы разных культур и эпох.

Религиозно-философские концепции так же стали в наше время всеобщим, всечеловеческим достоянием. Свободный человек получил возможность исповедовать любую религию, традиционную или "новую". Эта возможность - не только правовая, но и фактическая. За писаниями иноземных мудрецов теперь не нужно отправляться на край света в рискованное путешествие. Веды и Коран, Библия и буддийские сутры продаются в книжных магазинах и выдаются в библиотеках. "Вере отцов", какая бы она ни была, составлена серьезная конкуренция. Любой человек в начале своего духовного пути оказывается в положении князя Владимира, выбирающего религию для своей страны, сравнивающего и оценивающего.

Естественно, в такой атмосфере возникают и небывалые доселе идеи, концепции, системы, учения, мифы, религии. Частью они являются просто модификациями существовавшего ранее, включившими в себя некоторые новые элементы, частью - уже не могут быть причислены к каким-либо прежним традициям. Среди "новорожденных" много уродцев, низкопробных эклектических "сооружений", но попадаются и настоящие шедевры.

Их возникновение обусловлено все той же силой, силой рождения. Рождается общечеловеческая культура. И религиозное сознание человека не может остаться в стороне этого процесса. Человек пытается осмыслить происшедшие в мире и его сознании изменения в том числе и с религиозной точки зрения. Если человека волнует религиозная проблематика, то для него возможны только два пути, два направления: "фундаментализм" и "экуменизм", замкнутость и открытость. В данном случае нам интересен "экуменизм".

Позиция "экумениста" заключается в том, что все светлые духовные достижения человечества должны быть сведены воедино. Его интуиция - что все эти достижения находятся как бы в едином поле, едином пространстве. Он предполагает, что у них - один источник, что их объединяет объективная абсолютная истина, что существует целостность высокого порядка, в которой истины внешне противоречащих друг другу учений оказываются различными аспектами Истины с большой буквы. Некоторые считают, что потенцией для подобного собирания в одно целое всего лучшего обладает отнюдь еще не закончившее развитие христианство, другие же возлагают надежды на буддизм или индуизм, третьи полагают, что это единство неминуемо окажется чем-то совсем новым.

Русский поэт и мыслитель Даниил Андреев - яркий представитель "экуменического" направления религиозной мысли. В своем творчестве он пытается найти такую точку, такой угол зрения, под которым все достижения человечества были бы увидены как камни одного здания. В результате на свет появляется новая картина мира.

Эта картина не есть простое сведение воедино зачастую несоединимых постулатов различных учений. Здесь имеет место синтез более высокого уровня. У Андреева мы находим цельную, красивую, развернутую мифологическую систему, обогащенную образами и идеями, не встречавшимися доселе в религиозной мысли.
Несмотря на всю свою грандиозность, эта система ни в какой мере не является отвлеченной, в отличие от многих теософских, антропософских и других им подобных построений. Она тесными узами связана с природными и историческими реалиями, давая возможность выработки нового к ним отношения. Наконец, она является открытой, т.е. способной к развитию, совершенствованию, сотрудничеству с наукой. Она не догматична; скорее, она пытается очертить новые горизонты, вывести человека в новое пространство и подтолкнуть его к творчеству. Эта система - попытка увидеть гармонию, увидеть космос в безбрежном море хаоса, страшного обессмысленного мира, открывшегося только что вновь родившемуся человеку. Эта попытка - альтернатива постмодернистскому подходу, исследующему иные реальности как "плоскости". В ней проявляется стремление, напротив, обрести новые глубины и высоты.

Наиболее бросается в глаза связь андреевской системы с христианскими и индуистскими доктринами. Менее выражена, но имеет место связь с зороастризмом. Таковы андреевские предпочтения. Встреча всего со всем как она есть вряд ли может быть вмещена в "трехмерное" человеческое сознание. Поэтому неизбежной становится вариативность, признание того, что описать новые пространства однозначным образом просто невозможно. Любая попытка неизбежно будет упрощением, "профанацией". А упрощать можно по-разному. Истина едина - в бесконечности всех своих измерений. "Трехмерных" же ее проекций - множество. Поэтому такое видение не имеет ничего общего с релятивизмом.

В чем выражается связь "Розы Мира" с индийским наследием? Вопрос достаточно сложный. "Индийскость" пронизывает всю систему Андреева. Индийское влияние окрашивает его интуиции, сказывается на структуре и манере его мышления. Но есть у Андреева две тесно связанные между собой концепции, отсылающие нас к Индии как таковые, выработанные именно индийской традицией. Это концепции КАРМЫ и ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ. Задача этой работы - пронаблюдать, как они будут функционировать в новых условиях, условиях Встречи, в данном случае - встречи христианства и индуизма. Изменятся ли они? Будут ли отличаться от своих традиционных аналогов? И если ответ будет утвердительным, то стоит попытаться выяснить, что обусловило эти изменения и отличия, эту трансформацию. Включились ли эти концепции в единое целое андреевской картины мира или остались лишь эклектически присоединенным чужеродным телом? Имеют ли эти концепции потенцию стать одним из тех достижений человечества, которые будут взяты на вооружение создающейся общечеловеческой культурой? Возможно ли их полноценное существование вне индийского контекста? Всегда ли стоит считать их вне этого контекста просто эклектически привнесенным мусором, показателем умственной и духовной незрелости их носителей, не являющихся индуистами? Только ли одна мода обусловила распространение этих концепций по всему миру, или же за этим распространением кроется что-то более глубокое, в частности, логическая уместность этих концепций в свете некоторых интуитивных догадок, свойственных людям "экуменического" напрвления религиозной мысли? Как Встреча претворяется в единство? Эти вопросы и будут занимать меня в первую очередь.

Для иллюстрации "Встречи" я выбрал творчество Даниила Андреева отнюдь не случайно. О нестандартности, самобытности и яркости его я уже говорил. Однако оно до сих пор не стало предметом пристального внимания со стороны научной, философской, литературной и религиозной критики. Количество исследований, посвященных творчеству Андреева, минимально. Оно совершенно не соответствует подлинным его масштабам. Причин этого несоответствия можно найти много: полная публикация "Розы Мира" состоялась только в 1991 году, спустя 33 года после смерти писателя. На западе же "Роза Мира" не была издана также по идеологическим мотивам: "либералы" считали ненормальным мистиком, "патриоты" - опасным еретиком и убежденным космополитом. Только в последние годы был осуществлен перевод "Розы Мира" на ряд языков. Непривычность терминологии, подхода, невключенность ни в какую сложившуюся традицию требовали значительного времени для осмысления андреевских идей. Этим объясняется крайне скудная библиография, относящаяся непосредственно к Андрееву. Но прошло уже более девяти лет с момента первой публикации "Розы Мира", и я надеюсь, что публикации, посвященные ей, ждут своего часа. Хотелось бы, чтобы моя работа стала маленьким шагом на пути изучения такого значительного ( если не сказать больше ) явления культурного пространства 20 века, как творчество Даниила Леонидовича Андреева.
 

В первой части работы мною будут рассматриваться собственно индийские концепции кармы и перевоплощения ( максимально обобщенно, в общих чертах ). Акцентуация будет сделана на тех элементах этих концепций, которые подверглись трансформации в системе Андреева.

Во второй части я перейду к рассмотрению концепций кармы и перевоплощения в том их варианте, который содержится в текстах самого Андреева.
 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. ГЕНЕЗИС КОНЦЕПЦИИ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ.

Знаменитый мусульманский ученый Бируни, творивший в 11 в., в своей "Книге, содержащей разъяснение принадлежащих индийцам учений, приемлемых разумом или отвергаемых", коротко называемой просто "Индия", призванной служить мусульманам-интеллектуалам источником знания о духовной культуре, традициях и обычаях индийского народа, пишет следующее:

"Подобно тому, как искреннее признание единства Бога есть символ веры, по которому узнают мусульман, как учение о Троице есть признак христианства и празднование субботы есть признак иудейской религии, точно так же переселение душ есть отличительная примета индийской веры."

Такую точку зрения можно посчитать чересчур радикальной, переоценивающей значение именно этого элемента индийского мировоззрения, но факт остается фактом: концепция перевоплощения является одним из краеугольных камней индийских религиозных и философских доктрин; она неизменно всплывает, когда речь идет о пути индивидуальной души ( "дживы" ) в "материальном мире" ( "сансаре" ).

В позднейших направлениях мысли эта идея присутствует неизменно: исключение составляет лишь школа локаятиков и другие, подобные ей школы материалистического толка. Но, согласно мнению подавляющего большинства исследователей этой проблемы ( исключение составляют традиционалистские или близкие к таковым взгляды некоторых индийских исследователей и комментаторов священных текстов ), концепция перевоплощений не всегда была свойственна индийскому сознанию, но постепенно принималась им в течение определенной эпохи.

На ранних этапах существования индо-арийской культуры, очевидно, идея реинкарнации в узком смысле ( как череды принятий новых и новых плотных, физических тел ( стхулашарира ) именно в этом земном мире ) еще не была распространена. В Ведах практически нет прямых указаний на наличие этой доктрины. Дейссен, к примеру, считает, что фразу "Некогда я был Ману, некогда я был Солнцем" ( "Ригведа", 1,4,26 ) не следует толковать в духе учения о перевоплощении; в Ведах, по его мнению, можно найти лишь убеждение в продолжении существования после смерти в соответствующих заслугам человека мирах. Радхакришнан утверждает, что арийцы эпохи Вед, любившие жизнь во всей ее полноте, проявляли мало интереса к будущему, загробному существованию души. "У них не было особого учения о загробной жизни, хотя какие-то смутные представления о небесах и аде не могли не быть у мыслящих умов. Понятие о перерождении души возникнет лишь много времени спустя,"- пишет он. После смерти, согласно ведическим представлениям, душа, облеченная в сияние, отправляется в обитель Ямы, владыки страны заходящего солнца, первого смертного, проникшего в иной мир. Праведные, приносящие жертвы богам, обретают блаженство; грешные же либо вовсе перестают существовать, либо идут в ад - говорится, к примеру, что Варуна низвергает грешников в мрачную бездну, откуда нет возврата. Согласно одной из ведических теорий, человек рождается трижды: из утробы матери, затем - духовно и, наконец, после смерти. "После того, как он завершил все свои дела и состарился, он уходит отсюда; уходя отсюда, он рождается снова: это - третье рождение." ( Ригведа,4,27,1 ).

Но уже в "Шатапатха-брахмане", говорит Дейссен, появляются строки, свидетельствующие о наличии веры в перевоплощение, повествующие о вратах богов на северо-востоке и вратах предков на юго-западе. А Радхакришнан считает, что в брахманах нельзя найти единую точку зрения на будущую жизнь, но основной взгляд, все-таки,- что люди, достигая небесных божественных обителей, достигают бессмертия; а грешники вынуждены пожинать плоды своих деяний в менее привлекательных местах. Точка зрения, согласно которой грешник после смерти уничтожается как таковой, и его душа более не существует,- в брахманах уже не встречается. Высказывается предположение, что есть только одна жизнь после этой, обусловленная нашими поступками здесь; но наряду с ним, присутствует концепция перерождения, причем рассматриваемая порой как благо, в противоположность более поздним доктринам. Появляется и идея, близкая к "классическим" индийским: "Предполагается, что через некоторое время после того, как мы получили свою награду или испытали муки, мы умираем для загробной жизни и снова рождаемся на земле. Естественный ритм природы, когда жизнь порождает смерть, а смерть - жизнь, приводит нас к концепции безначального и бесконечного кругообразного развития. Истинным идеалом становится освобождение от сансары,"- пишет Радхакришнан, ссылаясь на "Айтарейя-брахману" ( 3,44 ). По его мнению, брахманы содержат все предпосылки, необходимые для развития учения о перевоплощении, но это - только лишь предпосылки, которые будут развиты, систематизированы и конкретизированы только Упанишадами, адаптировавшими, видимо, и некоторые не-арийские верования, согласно которым душа человека может воплотиться в не-человеческой форме - в форме животного и т.д.

Уже в ранних Упанишадах содержатся пространные рассуждения о перевоплощении. Позволю себе привести одно из них.

"Рожденный, он живет, пока длится его жизнь. Отошедший в предназначенный [ему мир] , его несут отсюда к огню, из которого он вышел, из которого он возник. Те, которые знают это и которые в лесу чтут веру и подвижничество, идут в свет, из света - в день, из дня - в светлую половину месяца, из светлой половины месяца - в шесть месяцев, когда [солнце] движется к северу, из этих месяцев - в год, из года - в солнце, из солнца- в луну, из луны - в молнию. Там [находится] пуруша нечеловеческой [природы]. Он ведет их к Брахману. Это - путь, ведущий к богам. Те же, которые, [живя домохозяевами] в деревне, чтут жертвоприношения, благотворительность, подаяния, идут в дым, из дыма - в ночь, из ночи - в другую [темную] половину месяца, из другой половины месяца - в шесть месяцев, когда [солнце] движется к югу, но они не достигают года. Из этих месяцев [они идут] в мир предков, из мира предков - в пространство, из пространства - в луну. Это - царь Сома, он - пища богов, его вкушают боги. Пробыв там, пока не иссякнут [плоды их добрых деяний], они снова возвращаются тем же путем, каким пришли, в пространство, из пространства - в ветер; став ветром, они становятся дымом; став дымом, становятся туманом; став туманом, становятся облаком, став облаком, они проливаются дождем. Затем они рождаются здесь как рис и ячмень, растения и деревья, сезам и бобы. Поистине, труден выход из этого [состояния]... . Те, кто [отличается] здесь благим поведением, быстро достигнут благого лона - лона брахмана, лона кшатрия, или лона вайшьи. Те же, кто [отличается] здесь дурным поведением, быстро достигнут дурного лона - лона собаки, или лона свиньи, или лона чандалы. И ни по одному из этих путей не идут те маленькие существа, постоянно возвращающиеся [в прежнее состояние], о которых сказано: "Рождайтесь, умирайте". Это - третье состояние. Поэтому этот мир [никак] не наполняется. Пусть же остерегаются [его]" ( Чхандогья Упанишада, 5, 9-10 ). Почти дословно этому пассажу соответствует отрывок из Брихадараньяки Упанишады ( 6, 2 ).

Итак, учение о перевоплощении становится господствующей точкой зрения на посмертное существование живого существа, не достигшего совершенства в этой жизни. Хотя взгляды на этот процесс еще не стали четко систематизированными, хотя в них еще преобладает мифологическая поэзия, все основные компоненты концепции реинкарнации в ранних Упанишадах уже присутствуют. В Айтарейя Упанишаде коротко выражена суть этого учения: "... Его Атман, совершив то, что надлежит совершить, достигнув [своего] срока, уходит. Уйдя [из этого мира], он рождается снова". ( 2, 4 ). Рассуждения о природе этого Атмана присутствуют в Упанишадах во множестве мест; я не буду к ним обращаться, ибо вернусь к этой теме позднее. Этот бестелесный, нерожденный, бессмертный Атман выходит из тела не "в чистом виде": "Когда он [Атман] выходит, за ним выходит жизненное дыхание, ... за ним выходят все жизненные силы". ( Брих. Уп. 4, 4, 2 ). Эти оболочки Атмана могут быть загрязнены. Сущность этого загрязнения заключается в желании. Оно влечет человека реализовать себя. "Каково бывает его желание, такова бывает воля, какова бывает воля, такое деяние он и делает, такого удела он и достигает" ( Брих. Уп. 4, 4, 5 ). Свободный же от желаний "...имеет желанием [лишь] Атмана, ... Будучи Брахманом, он идет к Брахману". ( Брих. Уп. 4, 4, 6 ). Перевоплощение - участь не достигших совершенства, не могущих видеть Атмана в самих себе, и вынужденных рождаться снова и снова, исчерпывая последствия своих добрых и злых земных деяний в иных мирах, в разнообразных, соответствующих их заслугам телах.

На этом я закончу свой краткий экскурс в историю развития идеи реинкарнации и остановлюся подробнее на доктринах, изложенных в двух текстах - Бхагавад-Гите и Гаруда-Пурана-Сародхаре. Для репрезентации этой идеи мною избраны вышеуказанные тексты по следующим причинам: Бхагавад-Гита в емкой и ясной форме излагает основные моменты концепции перевоплощений; для меня также важна и особая популярность, которую снискал себе этот отрывок Махабхараты на Западе. Множество европейцев именно из него ( хотя, конечно, не исключительно из него ) получали представление о "переселении душ". Гаруда-Пурана-Сародхара же рассматривается мною на том основании, что в ней очень подробно рассказывается о событиях, происходящих с живым существом между его смертью и новым рождением; эта "промежуточная зона" между двумя воплощениями и ее роль в общей концепции реинкарнации кажется мне особенно интересной. Тексты, принадлежащие даршанам, к примеру - ведантистских комментаторов - я не рассматривал, так как для всей моей работы в целом более важны идейно насыщенные образы и афоризмы, которые в избытке даются Гитой и пуранической литературой, а не их тщательная схоластическая разработка комментаторами. Ибо на сознание людей иной культурной традиции влияли прежде всего именно такие образы, а не длинные рассуждения, наполненные "внутрииндуистской" полемикой.

2. О СУБЪЕКТЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ.

Прежде всего сознаюсь, что мое изложение неизбежно будет страдать некоторой поверхностностью. Это обусловлено тем, что концепция перевоплощения теснейшими узами связана, множеством нитей вплетена в живую ткань индуистского мировоззрения. Вырвать и проанализировать эту концепцию изолированно от общего контекста индийской мысли невозможно. Поэтому я буду вынужден лишь вкратце останавливаться на некоторых аспектах индийского взгляда на мир, весьма важных для понимания идеи реинкарнации.

Прежде, чем вести речь о концепции перевоплощения, необходимо уточнить, кто, собственно, является субъектом перевоплощения в индийских религиозно-философских доктринах.

Живое существо имеет множество "атрибутов": к ним относятся материальное тело, эмоциональные проявления, мысли и т. д. Но среди этих составляющих есть нечто, не являющееся атрибутом: оно есть сущность, центр, вокруг которого организуются все прочие структуры сознания и само материальное тело. Это нечто - семя, окруженное различными оболочками. Самостоятельное существование этих оболочек невозможно; их функционирование не затрагивает и не изменяет существо этого центра. А это существо характеризуется, если говорить коротко, формулой "САТ, ЧИТ, АНАНДА",- его природа - вечная, истинная реальность, полная и совершенная сознательность и, наконец, непреходящее и высочайшее блаженство.

"Центр" живого существа находится в теснейшей связи ( вплоть до тождества ) с единой высшей реальностью, Брахманом. Уже в Брихадараньяке Упанишаде декларируется эта связь: "Поистине, существует два образа Брахмана: воплощенный и невоплощенный, смертный и бессмертный, неподвижный и двигающийся, существующий и истинный." ( 2, 3, 1 ). Именуется он Атманом и обладает всеми характеристиками Брахмана. Его существование бесконечно продолжительно во времени: "Ибо не было времени, когда бы Я не существовал, равно как и ты, и эти владыки народов, и в будущем все мы не прекратим существовать." ( Бхагавад-Гита, 2, 12 ). Неясным из текста Гиты остается отношение Атмана ко времени: вечен ли он, находясь вне времени, либо же только бесконечно продолжителен во времени, внутри времени. То же самое относится и к вопросу о "нерожденности": остается ясным, что Атман - нерожденный во времени; но, может быть, он рожден в вечности, а потому не имеет момента рождения во времени? *( сноска: Этот сложный вопрос коренится в другой, более общей проблеме: имели ли индийцы представление об актуальной бесконечности, ибо различие между потенциальной бесконечностью дает возможность двояко понимать слово "вечность". Но в пользу "творения", "рождения" или "истекания" индивидуальной души - "дживатмана"- говорят строки "Я сам - производитель существ ( источник проявления, источник творения )" (БхГ, 9, 5 ). Но, тем не менее, будучи "воспринимаем" изнутри времени воином-царем Арджуной на поле Куру, Атман представляется таким: "Он никогда не рождается и не умирает; не возникая, Он вновь никогда не возникнет; нерожденный, постоянный, бесконечный, Он, Древний, не убивается, когда убивают тело." ( БхГ, 2, 20 ).

Обходя стороной дискутируемые представления об отношении индивидуальной души ( дживы ) к Брахману и Атману, продолжу далее свою речь именно о дживе. По неким весьма тонким причинам ( или же беспричинно ) индивидуальные души ввергнуты в сансару, в материальный мир. Нахадясь в этом мире, они облачаются в разнородные материальные покровы. И эти материальные покровы у не достигших совершенства существ "омрачены", не проникнуты полностью энергией Атмана, "децентрализованы", интенциональная направленность дживы на единую высшую реальность нарушается, и джива в "омраченном" состоянии полагает себе цели в материальном мире. Для достижения этих целей живое существо с помощью своих облачений вынуждено производить определенные действия. Этими действиями плетется сеть кармической обусловленности, закрывающая от сознания живого существа высшую реальность.

Согласно этому рассуждению, корень неведения ( неведения о Брахмане, в теистических текстах - о Боге ), корень утраты связи с высшим началом - в кармической обусловленности. Но, однако, имеет место обратная связь: сама обусловленность проистекает из авидьи. Неведение порождает обусловленность, и, одновременно, обусловленность порождает неведение - вот, пожалуй, какова сущность не имеющей начала и конца сансары. Кроме того, живые существа ввержены в сансару не во времени: неведение и карма, как непременные и обязятельные составляющие сансары, вечны, как и она сама. Следовательно - вечно и неведение каждой отдельной дживы, а некоторые комментаторы - например, Шанкара - утверждают, что сама индивидуальная душа является следствием неведения ( сноска: Здесь перед нами снова встает проблема вечности - как и в вопросе о природе Атмана.). Таким образом, оказывается, что вокруг души сотканы материальные ( тонкие и грубые ) покровы, в силу своего несовершенства изолирующие душу от Бога и от других душ, и обуславливающие ложные представления о себе, о мире и Высшей реальности. Вот как говорит об этом Гаруда Пурана Сародхара:
"Есть Бог, имеющий природу высшего Брахмана, Единый, Благой, Всезнающий, Всесозидающий, Господь всего, Безупречный, Один без второго, Самосветящийся, Безначальный и Бесконечный, Всевышний, не имеющий материальных качеств, Исполненный бытия, знания и блаженства. Индивидуальные души считаются Его частичками. Они подобны искрам огня; их невежество не имеет начала, они изолированы друг от друга и заключены в тела с помощью не имеющей начала кармы, Они опутаны различными видами добра и зла, дающими соответственно счастье и несчастье." ( 16, 6-9 ).

3. ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ КАК ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

Как я уже говорил, оболочки дживы имеют разный характер, разную "плотность". Они выстроены в определенную "горизонтально-вертикальную" связную систему. Вертикальная связь в этой системе - иерархическая, где каждый вышележащий слой организован "тоньше" нижележащего, обладает более тесным контактом с дживой, лучше воспринимает энергию Атмана, подобно тому, как верхние пласты моря в большей степени проникнуты солнечным светом, чем глубины. Эта система, согласно индийским представлениям, очень сложна, и здесь я рассматривать ее не буду. Важно для меня в данном случае иное.

Итак, джива воплощена, имеет разнородные материальные оболочки ( "тела"- "шарира" ). На мой взгляд, само обладание этими, какими бы то ни было, оболочками и означает "воплощение" в широком смысле этого слова. Не имеет воплощения в этом смысле только Брахман, не затронутый материальной природой, трансцендентный. А перевоплощением, в изначальном смысле, следует тогда считать любое изменение материального состава этих оболочек, прибавление к нему иных компонентов, исчезновение других и трансформацию третьих ( хотя трансформацию при желании можно свести к появлению и уничтожению, или же наоборот ).

В таком случае, само пребывание в сансаре следует считать "воплощением", а любая деятельность в сансаре будет сопряжена, а вернее - будет являться ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕИНКАРНАЦИЕЙ, переменой формы, трансформацией. С такой точки зрения, перевоплощение, как неведение и карма, становится неотъемлемой частью, сутью сансары, и присутствует оно на всех ее ( сансары ) уровнях, "во всех точках" и в любой момент времени, им проникнут весь "пространственно-временной континуум" материального ( в широком смысле ) мира. Перевоплощение НЕПРЕРЫВНО, и благодаря этому мир находится в постоянном и непрекращающемся изменении. Неведение заставляет полагать цели не в Боге, необходимость достижения цели вызывает действия, и, как следствие действий и под влиянием кармы, присущей этому действию, происходит перевоплощение, изменение состава телесных оболочек. Взаимообуславливающие друг друга ( безначальные ) неведение и карма обуславливают совместно ( безначальное ) перевоплощение, не прекращающееся до тех пор, пока индивидуальная душа не найдет возможности покинуть материальный мир как таковой.

Перевоплощение, с такой точки зрения, носит "горизонтально-вертикальный" характер: трансформация телесного состава может не влечь за собой изменения "плотности" телесных оболочек, не вызывать ликвидации наиболее плотных из них или, напротив, их добавления,- тогда можно сказать, что перевоплощение произошло "по горизонтали". Если же перемены по плотности имели место - то оно произошло "по вертикали" ( более подробно я поясню эту мысль чуть ниже ). И, наконец, можно выделить еще один параметр перевоплощения - по степени наполненности телесных оболочек дживы энергиями Атмана, их "просветленности": по этому параметру перевоплощение происходит по причине перемены интенциональной направленности дживы ( и, соответственно,- ее оболочек ), направляющей их ( оболочек ) функционирование. Этот процесс можно назвать "духовным развитием" или, соответственно, "деградацией". Такой вид перевоплощения имеется в виду в бхакти-йоге, когда ее учения говорят о необязательности избавления от эмоций, чувств и т. д., о необходимости наполнения их другим содержанием, о необходимости дать им иные объекты,- точнее, объект, и этим объектом должен стать Бог; в результате этого сами эмоции преобразятся, обретут иную, просветленную природу. И изменение телесных оболочек по этому параметру я тоже могу счесть перевоплощением в широком смысле этого слова, перевоплощением как трансформацией.

Все параметры перевоплощения тесно связаны между собой, будучи аналитически выделенными аспектами единого процесса перевоплощения. Параметр "просветленности" зависит, к примеру, от "горизонтального" параметра и, в свою очередь, обуславливает "вертикальный". Другими словами, изменение внешних условий существования ( результат перевоплощения по горизонтальному параметру ) может вызвать перемену интенциональной направленности дживы, изменение системы ценностей живого существа, что повлечет за собой необходимость принятия еще одной, наиболее плотной оболочки, или же, напротив, избавление от подобной необходимости. Возможно и каким-либо другим образом установить зависимость между разными параметрами перевоплощения - и найденная зависимость тоже может оказаться "верной". Вероятно, можно выделить и еще некие параметры, но пока мне достаточно и этих.

Таким образом, перевоплощение в широком смысле слова суть многоаспектный, многоуровневый, многоплановый процесс, но, тем не менее, единый, тотальный и перманентный. Он, будучи неразрывно связан с авидьей и кармой, является основным составляющим сансарического мира, "мира изменений". Но, являясь фактором сансары, этот процесс связан и с внесансарической реальностью, которая, "направляя " его в определенную сторону, приводит индивидуальную душу к состоянию освобожденности от кармических уз, к восстановлению ( или установлению ) прямой связи между душой и Богом. Эта связанность с Высшей Реальностью выражается в ТЕЛЕОЛОГИЧНОСТИ процесса перевоплощения: перед каждым живым существом ( хотя о всеобщности этого принципа существуют разные мнения: Мадхва, например, считает, что не у всех душ есть возможность достичь Бога ) стоит конечная цель - ВЫХОДА ИЗ САНСАРЫ. Сама теоретическая возможность такого выхода, само тождество Атмана и Брахмана, само существо дживы как искры Божественного духа воздействуют на процесс реинкарнации.

Вышеизложенные тезисы, конечно, весьма сухи, но я постараюсь в дальнейшем пояснить их более конкретными примерами. А теперь, описав концепцию перевоплощения в широком смысле слова, я перехожу к более конкретному ее варианту.

4. "СТХУЛАШАРИРА" И "ЛИНГАШАРИРА"

Итак, субъект перевоплощения - джива ( в той или иной связи с Атманом ), объект - ее телесные облачения.

Но, согласно индийской точке зрения, материальные покровы души можно разделить на две части по определенному признаку. Если одна часть этих покровов трансформируется непрерывно, эволюционно, то другая часть, изменяясь непрерывно, изменяется также и катастрофически, революционно ( это, правда, лишь общий принцип, из которого бывают и исключения ).

Для человека самой плотной его оболочкой является материальное тело ( "стхулашарира" ). Оно непрерывно ( эволюционно ) изменяется: "... воплощенный в этом теле [проходит через] детство, юность, зрелость и старость..." ( БхГ, 2, 13 ). Современная наука, кстати, нам говорит, что изменяется на протяжении жизни не только форма тела, но за определенный период времени полностью изменяется молекулярный состав человеческого тела. Но в постепенное изменение физического тела вклиниваются два критических момента, две "точки экстремума", вносящие в телесную жизнь дискретность, разрыв: эти точки - рождение ( зачатие? ) и смерть. Это конкретное материальное тело не существовало до зачатия и разрушается после смерти. Тело разрушается, поскольку из него вышел Атман ( джива ). Но выходит из тела не только чистое духовное начало, и об этом говорит еще Брихадараньяка Упанишада: "Когда он [Атман] выходит, за ним выходит жизненное дыхание, за ним выходят все жизненные силы. Он становится познанием, он и следует за познанием. Тогда им овладевают знание, и деяние, и прежний опыт." ( 4, 4, 2 ). Таким образом, физическое тело, самое грубое из материальных облачений души, катастрофическим образом прекращает свое существование. Душа же выходит из тела в более тонком покрове, который не прекращает существование вместе с физическим телом. Возможно, определенная часть этих тонких оболочек тоже исчезнет еще в сансаре, но важно одно: тонкие покровы, не разрушившиеся вместе со смертью физического тела и продолжающие эволюционное изменение, не отрывающиеся от дживы,- называются тонким, "психическим" телом - "лингашарира", или же "сукшмашарира". "Они ( индивидуальные души - прим. авт. ) также обладают более высоким и более тонким телом, называемом Линга, которое сохраняется до освобождения." ( ГПС, 16, 10 ).

Этот выход из тела дживы с лингашарирой, находясь в общем потоке перевоплощения в широком смысле, может быть назван катастрофическим перевоплощением по вертикальному параметру. Катастрофическим - ибо имела место не плавная трансформация грубого в тонкое, низкого в высокое, а "насильственное" и резкое отсечение этого грубого и последующее уничтожение его ( его формы ). Перевоплощение - ибо теперь самым грубым телом, самым плотным стало то, которое раньше таковым не было; и человеку открылся мир, который он раньше не воспринимал, а этот мир, из-за утраты соответствующих физических органов чувств, перестает быть объектом видения. Перевоплощение - ибо самыми "осязаемыми" теперь стали другой мир и другое тело-облачение.

Но и такое, более дискретное и конкретное понимание концепции перевоплощения не является общепринятым.

Общепринятой же концепцией перевоплощения является тот аспект общей концепции, который я назвал "горизонтальным аспектом перевоплощения"; разумеется, в его "катастрофическом" варианте.

5. ГОРИЗОНТАЛЬНЫЙ АСПЕКТ ОБЩЕЙ КОНЦЕПЦИИ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ

У уже цитированной мною шлоки 2. 13. ( БхГ ) такое продолжение: "Как воплощенный ... [проходит через] старость,- так получает он иное тело..." А в шлоке 2. 22. ( БхГ ) сказано так: "Как, покинув старые одежды, человек берет новые, другие, так, покинув старые тела, входит Воплощенный в иные, новые."

Покинув тело, душа и тонкое тело находятся на перепутье. Куда же они отправятся и что с ними будет происходить дальше? Ключевым для понимания этого важного момента в "истории" души является следующее место в Гите: "Ибо кто какую сущность вспоминает, покидая при кончине тело, к той сущности он и идет, Каунтея, всегда превращаясь в эту сущность." ( БхГ, 8, 6 ). Ты таков, каково то, к чему ты стремишься, твои стремления определяют твою природу - это и есть выражение закона кармы в одной из его "ипостасей". И, поскольку один из важнейших аспектов сансарического сознания - привязанность к чувственно воспринимаемым объектам, то путь человека, не преуспевшего в духовном развитии, то есть в восстановлении связи с Богом, должен с большой долей вероятности привести его снова в этот материальный мир, на эту планету, на этот континент и т. д. - и, возможно, даже в ту же самую семью - ибо он создал кармические связи со всеми этими объектами. "Ту грудь, что некогда питала его, он сжимает, охваченный страстью. В том лоне, что некогда породило его, он предается наслаждению. Та, что [была ему] матерью,- снова жена; та, что жена,- снова мать. ... Так, в круговороте бытия, словно [вращающиеся] ковши водочерпального колеса, блуждает [человек], рождаясь в материнской утробе, и приходит в миры." ( Йогататтва Упанишада ).

Если в течение этой жизни человек не осознал свою истинную сущность, он с неизбежностью, пусть даже после очень длительного промежутка времени, снова получит человеческое тело. Существует довольно распространенное заблуждение, согласно которому душа ( в представлениях индуистов ) сразу же после смерти переходит в другое физическое тело ( человеческое или иное ) тело. Это не так, и описанию существования человеческой души в промежутках между воплощениями в физических телах посвящена значительная часть Гаруда Пурана Сародхары.

Миров и уровней существования - множество, но этот физический уровень обладает, согласно индийскому взгляду на мир, повышенной значимостью: только находясь на этом уровне, только имея физическое тело, можно достигнуть освобождения. Только "завершив все дела", то есть уничтожив омраченность всех материальных и тонкоматериальных оболочек, можно более не воплощаться на физическом уровне. Иначе же, получив свою долю наград в высших мирах, душа снова вынуждена будет обрести физическое тело ( верно и обратное - пройдя через адские миры, она тоже воплотится здесь снова ). "... Снимая и надевая четыре вида тел тысячи раз, оказываются в человеческом теле, а если достигают самосознания, то обретают освобождение... . После тысяч миллионов рождений живое существо иногда получает человеческое рождение вследствие накопления достойных деяний. ... Без тела никто не может достигнуть цели человеческой жизни." ( ГПС, 16, 12-17 ).

Таким образом, действительным полем действия оказывается только физический мир. Точнее, реально действовать человек может только будучи воплощенным в физическом теле. Это как бы боксерский ринг, на котором спортсмен только и может победить своего соперника: воплощения в телах животных - в этой метафоре бои со спарринг-партнерами, успехи в которых могут вывести человека в "большой спорт". Промежутки же между воплощениями - только советы тренеров между раундами, восстановление сил и осмысление опыта, "разбор полетов". Налицо определенного сорта "ГЕОЦЕНТРИЗМ",который присутствует во многих религиях, в том числе и в христианстве. В индийской традиции этот геоцентризм, конечно, окрашен специфически. Достигшие совершенства - после смерти через ряд вертикальных трансформаций уходят к Богу, остальные же, какие бы они не были, неизбежно вернутся в физическое тело и в человеческий облик, в котором только и возможно достижение освобождения. В теле животного ( и иных ) оно недостижимо: "Существует 8.400.000. форм жизни. Все они развиваются дальше, до человеческой формы жизни." ( ГПС, 4, 62-63 ). Таким образом, в такой позиции присутствует не только "геоцентризм", но и "антропоцентризм". Земной мир и человеческая форма жизни являются точками особой напряженности в космосе, они "выделены", они имеют особую значимость, превосходят по этой значимости все остальное "содержимое" сансары. Это единственное место в тюрьме, где можно найти лазейку для побега. И поэтому оно качественно отличается от всех остальных мест: в нем веет ветер освобождения, это зона возможности свободы.

Итак, физический мир и человеческая форма жизни. Сюда, словно в Рим, в итоге приводят все дороги. Именно это повторяющееся возвращение не достигшего совершенства грешника в физический, земной мир, где ему будет предоставлена еще одна попытка,- и есть "перевоплощение" в узком смысле этого слова.

Однако, можно найти в тексте Гиты и некоторое противоречие - в разделе, посвященном рассказу о гунах. В нем, в частности, говорится о посмертных путях находящихся в саттве, раджасе и тамасе. С раджасом и тамасом все более или менее понятно: "Страстные, придя к кончине, рождаются в узах кармы, когда же умирают темные, они рождаются в лоне заблудших существ." ( 14, 15 ). Или: "... посередине ( видимо, оставаясь в человеческой форме - Прим. авт. ) стоят страстные, ... вниз идут темные." ( 14, 18 ). Пребывавшие в тамасе, видимо, пройдя через разнообразные низшие формы жизни, вернутся в человеческое тело. Но вот что говорится о саттвиках: "Когда при возрастании саттвы приходит к кончине воплощенный, то он достигает чистых миров, присущих познавшим высшее." ( БхГ, 14, 14 ). И вот тут-то и есть некое противоречие. Познавшие высшее - это те, кто видит высшее над гунами и находится вне их влияния: а их миров, по этой логике, достигает тот, кто находится под влиянием саттвы, т. е. "продвинутый", но до конца не совершенный. А значит, не возвращаться может и тот, кто не достиг полного совершенства, так как он находится в мирах тех, кто достиг оного? Саттва-гуна вообще обладает некими особыми, "пограничными", скажем так, свойствами: состояние пребывания вне гун с большим трудом может быть отличимо от состояния пребывания в саттве. Но это - тема для отдельного разговора. Возможно, конечно, что мое рассуждение оправдано лишь с натяжкой и было продиктовано желанием найти в индийской традиции лазейку из доведенного до логического конца "гео- и "антропоцентризма".

Причины, по которым тело Стхула, в отличие от тела Линга, подвержено смерти, остаются в текстах, рассматриваемых мною, нераскрытыми. Говорится лишь о незыблемости закона смерти: "Для рожденного неизбежна смерть, для умершего неизбежно рождение, поэтому о неотвратимом ты не должен сокрушаться." ( БхГ, 2, 27 ). Но ясно одно - смерть является кармическим следствием предшествующих деяний живого существа; она неизбежно сопутствует процессу перевоплощения тела Стхула, является элементом этого процесса - а значит, обусловлена, как и сам факт реинкарнации, кармой. Кроме того, физическое тело не способно к "вертикальной" трансформации; а следовательно, для попадания в более тонкие миры необходимо избавиться от этого непреобразуемого облачения - и смерть избавляет человека от него.

Итак, рассмотрим панораму миров, которые "предлагаются" индийской традицией человеку для нового воплощения. Существуют разнообразные схемы подобного рода. Для примера приведу классификацию миров, приведенную Ишваракришной в Санкхья-карике ( 53 шлока ). В ней 14 ступеней, составляющих 3 класса; классы соответствуют трем гунам природы.
1. 1. Брахма как высший бог.
2. Праджапати как родоначальник людей.
3. Саумья, или лунное тело.
4. Индра и низшие боги.
5. Гандхарвы.
6. Ракшасы.
7. Якши.
8. Пишачи.
2. 9. Люди.
3. 10. Домашний скот.
11. Дикие звери.
12. Птицы.
13. Пресмыкающиеся, рыбы и насекомые.
14. Растения и неорганические тела.

Согласно этой схеме, снова выходит так, что саттва-гуна оказывается несколько оторванной от остальных двух: можно заметить, что миры 2 и 3 классов принадлежат в итоге к физическому "слою" мира, они могут быть увидены нашими физическими глазами; в то время как миры 1 класса - миры тонкие, и их обитатели грубых тел не имеют. А посему воплощения в мирах 1 класса я сейчас рассматривать не буду, так как речь у нас пока идет о воплощениях именно в нашем мире ( впрочем, как было уже сказано, попавшие в высшие миры все равно должны будут снова воплотиться в физическом мире ).

Выбор области нового рождения контролируется законом кармы - обусловлен предшествующей деятельностью всех телесных оболочек дживы. "Эти и другие признаки рождения, о Господин птиц, как видишь, не что иное как карма обусловленной души, созданная ею же самою в этом мире." ( ГПС, 5, 49 ). И далее: "Таким образом, создатели плохой кармы... рождаются с остатками своих грехов в этих установленных формах." ( ГПС, 5, 50 ). Стало быть, кармические следы в тонких материальных облачениях могут быть стерты только после воплощения в физическом теле. И это - непреложный закон, своего рода - железное кольцо: "Карма, которую каждый заслужил - хорошая или плохая - неизбежно должна быть выстрадана. Невыстраданная карма не исчезает даже за десять миллионов столетий." ( ГПС, 5, 57 ). Кармический закон вечен, как и сансара; он непреложен и безличен. Ему можно лишь подчиняться. И, будучи взят в таком своем аспекте, закон кармы не несет поощрительно-карательных функций. "Узун-кулак существует, и с этим приходится считаться,"- сказал один из героев Ильфа и Петрова. Так и закон кармы - он просто существует. И, подчиняющиеся ему, "грешники ... рождаются здесь для искупления своей кармы." ( ГПС, 5, 34 ).

В Гаруда Пурана Сародхаре приводится длинный список, напоминающий уголовный кодекс, содержащий перечень грехов и последствий этих грехов в новом воплощении. Но последствия эти - не наказание, а естественное следствие нарушения закона, "неведения" о нем, схожего с неведением ребенка, не знающего, почему не следует глотать гвозди и другие несъедобные предметы. Подчеркивается, что человеческое тело получить крайне трудно, и между двумя человеческими рождениями джива меняет огромное количество тел менее высокого уровня.

Подведем итог рассмотрению "горизонтального" аспекта перевоплощения в физическом мире.

Смерть и кармический закон непреложны. Непреложен возврат в человеческую форму жизни для дживы, чьи материальные покровы не достигли совершенства; отсюда вытекает "геоцентризм" и "антропоцентризм" ( свойственные, как я уже говорил, отнюдь не только индийской традиции ). Возврат в человеческую форму жизни - во власти безличного кармического закона, не подверженного изменениям, непреложного. Материальный мир есть место страдания и неведения, а потому его следует покинуть, бесповоротно и навсегда. О нем стоит забыть еще в течение этой жизни, а после смерти - бестрепетно, освободившись от всех привязанностей, "оттряхнуть прах его со своих ног".
 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ХРИСТИАНСКОЙ И ИНДУИСТСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Прежде чем вести речь о карме и перевоплощении в картине мира Даниила Андреева, необходимо будет посвятить некоторое время и бумажное пространство АНТРОПОЛОГИИ - христианской и индуистской. Цель этого отступления - показать, что в индуистском учении о человеческом существе и сознании располагает к принятию концепции перевоплощения, а в христианском - способствует отторжению этой концепции христианской мыслью. Это необходимо для того, чтобы понять место этих концепций в системе Андреева, увидеть основания, на которых они в рамках единой картины могут "уживаться" с не-индийскими, в том числе христианскими идеями, образами и самим стилем европейско-христианского мышления.

Андреевская антропология отличается как от христианской, так и от классических индийских, но непринципиальным образом.

Христианская триада "тело/душа/дух", по существу, не является "классификацией". Это, скорее, указание верхнего и нижнего пределов ( "дух" и "тело" ); это - "потолок" ( наивысшее ) и "пол" ( низшее ). "Душа" - это все то, что находится в промежутке, все пространство, натянутое между силовыми точками-центрами, источниками энергии. Но это не значит, что "душа"- это все возможные содержания сознания и все возможные явления, происходящие в человеческом существе "между" чистым бестелесным духом и физическим телом, а "дух" и "тело" - лишь ограничители. Дух и тело вторгаются в деятельность души - это выражается в соединении с указанной триадой другой концепции, пары "дух/плоть", где среднее звено пропадает. Душа, таким образом, - поприще взаимодействия духа и тела. "Дух" из триады проявляется в деятельности души как "дух" из диады, а тело в деятельности души становится "плотью", "плотскостью", "плотяностью".

Такой подход к проблематике состава человеческого существа лишен "научности". Нельзя сказать, что в его рамках отсутствует стремление отобразить все богатство содержания внутреннего мира человека: но отсутствует интерес к самому строению этого внутреннего мира. Интересует скорее "история", событийность, чем "география" души ( внутреннего мира ), скорее "время", чем "пространство". Поэтому христианская, а в частности - святоотеческая психология избегала иерархических построений, отражающих реальности сознания, в то время как иерархическое, "слоистое" строение человеческого существа составляло предмет самого пристального внимания со стороны индийских мыслителей.

В христианской ( под словом "христианский" я в данном дискурсе подразумеваю не "относящийся к христианству в принципе, неотъемлемо", а "наиболее характерный для христианской мысли в период догматического становления христианской церкви" ) мысли имеет место, скорее, символическая модель, напоминающая "инь/ян" китайской традиции. Дух и тело ( материя ) взаимодействуют - и в этом взаимодействии "рождается", "возникает" душа, как результат творческого активного воздействия духа на материю и восприимчивости последней к этому воздействию. Так в китайской модели взаимодействуют Небо и Земля, между которыми натягивается, возникает Поднебесная, одно из имен которой, кстати, "тянь-ди", "Земленебо".

Индийский подход к этой проблематике, напротив, сугубо "научный", классификационный. Если христианская модель символически показывает сам принцип "устройства" человека, содержит в себе динамику, борьбу, взаимодействие, развитие ( происходящее в результате столкновения противоположностей ), то индийская представляет собою, скорее, статичный "срез": как если бы человеческое существо было выхвачено из жизненного потока, препарировано, и мы могли бы наблюдать его в "разрезе", где полярности ( дух и тело как активные дух и плоть ) исчезают, становятся, соответственно, высшей и низшей ступенями иерархии, а целостное пространство души распадается на ряд промежуточных иерархических уровней. Мы видим как бы результат процесса, а силовые точки борьбы отсутствуют, так как в статике нет борьбы. Есть другое: не борьба, а плавное перетечение одного в другое, энергий одного тела в другое, одного уровня сознания в другой и обратно, но принципиального, дуалистического конфликта сил нет.

С такой системой коррелирует символическое представление Индии, согласно которому мир монистичен. Существует лишь "Дух" ( Атман/Брахман ) - и нет второго, он самораскрывается, без напряжения ЭМАНИРУЕТ из себя все новые и новые концентрические сферы. Борьбы не происходит - лишь плавное истечение. Не христианская полярность "верха" и "низа" - но "центр" и "периферия".

Многочисленные силовые линии между двумя точками, сверху вниз и снизу вверх, переплетающиеся и перепутанные, создающие самые разнообразные конфигурации, "фигуры", "вещи" - вот христианский символ души. (нарисовать).

Точка с концентрическими кругами вокруг нее, силовые линии исходят из центра и возвращаются к нему без встречи с чем-то принципиально иным - вот символ индийский.

"Индийский" дух играет сам с собой - и купается в водах собственной игры/неведения/иллюзии/майи. Материя существует лишь как игра ( даже не объект игры ). Она - не игрушка, а воображаемая игрушка, Принцесса Греза.

В дуалистических индийских системах ( таких, как санкхья или йога ) пракрити и пуруша ( природа/материя и дух ) не борются: пуруша - лишь наблюдатель; пракрити в составе трех своих гун - саттва ( постоянство, ясность, благость ), раджас ( активность, страсть, вожделение ) и тамас ( темнота, невежество, косность, страх ) - борется сама с собой, центр активности переносится на нее. Они - от века разные силы, и задача пуруши - избавиться от завораживающей активности пракрити, освободиться от нее; сделать так, чтобы пракрити более для пуруши не существовала - что, в конечном счете, приводит нас к тому же монизму: пракрити - лишь временная забава для пуруши. Она - лишь временное явление в его реальности. Концентрическая схема имеет место и в данном случае, и духовное развитие, как и в монистических системах, понимается как переход от периферии к центру; но если в Веданте это развитие суть "втягивание" оболочек Атманом обратно в себя, то в санкхье/йоге оно есть "сбрасывание одежд", отрыв оболочек пракрити от пуруши, извержение их "во тьму внешнюю". Суть - элиминация всего "внешнего" по отношению к духу - остается той же самой.

Отсюда - разница в религиозно-психологических изысканиях христиан и индуистов. Первые наблюдают в "душе" скорее "феномены", чем "слои". Они видят перед собой не индуистскую "геологию" ( "геологические пласты" сознания ) или "географию", но две армии, воюющие друг с другом - армии пороков и добродетелей, сложную систему их взаимоборств и взаимодействий. Христианская святоотеческая психология представляет из себя скорее изложение диспозиции и разбор военных действий; а устройство пространства, в котором происходит сражение - вторично: атака с воздуха, атака с моря - но что такое "воздух", "море" и "земля", как они связаны друг с другом и в какой зависимости друг от друга находятся - вопрос праздный для воина Христова.

Внутреннее пространство души здесь - комбинация феноменов ( "шахматный этюд" ), а не совокупность субстанций/реальностей. Христианство вообще - религия феномена, ОДНОКРАТНОГО СОБЫТИЯ, уникального и неповторимого, историческое в ней преобладает над пространственным, событийное над фоновым. Это оказало влияние на всю последующую европейскую мысль, даже и атеистическую.

Дух не может ни сбросить плоть, ни "втянуть" ее - ведь материя, мир, тела сотворены Богом ( Духом) и дух, отпечатленный Богом в человеке, принужден иметь с плотью дело - до тех пор, пока не наступит некая гармонизация и вражда между ними не прекратится; вспомним доктрину "воскресения мертвых" _ в совершенном, преображенном мире после второго пришествия Христова люди будут существовать в физических телах, но "других", духовных; как "Бог будет все во всем", так и дух будет "все во всем", будет достигнуто единство духа и тела, векторы сил плоти и духа достигнут оснований друг друга, и ничто уже не будет создавать дисгармонических завихрений в пространстве между духом и телом, в "Поднебесной", в душе.

Это, конечно, некая идеализация, не вполне соответствующая реальному многообразию христианской и индийской мысли. Конечно, и в Индии интересовались "сражениями", и в христианстве обращали внимание на "пласты". Это только господствующие тенденции, что-то типа социологического среза. Интересует всегда то, что болит, то, что будет в дальнейшем вылечено или ампутировано, искоренено, утрачено. Концепции проистечения и связи иерархически положенных пластов вытекают из практического стремления воспользоваться таким знанием и "вложить" ( или "скинуть" ) их друг в друга.

Христианство же интересуется "точками турбулентности" - пороками, греховностью, которые должны исчезнуть - и тогда погаснут водовороты-страсти.

Эта черта из христианской психологии перешла как бы по наследству в новоевропейскую психологию и философию. Сохранился приоритетный интерес именно к феноменам, к "вещам" сознания, какова, в сущности, и есть вся так называемая ноуменальная сфера; идеи, "эйдосы", ноумены - это "небесные вещи", но не само "небо". Смычка с "пространственным" мышлением происходит лишь на высочайшем уровне - на уровне идеи Единого, где вещь и пространство совпадают. Интересует содержимое; шахматные фигуры, но не шахматная доска. Логика, логические законы и формулы, то есть "вещи" логики, интересовали больше, чем пространство, слой сознания, в котором логика существует - в теософских и т.п. доктринах это пространство именуется "ментальным телом"; эмоции интересовали больше, чем эмоциональная сфера как таковая. В исторической науке до недавнего времени упор делался почти исключительно на событийность, только в 20 веке историки стали реконструировать фон, повседневность, то бишь пространство, в то время как индийская традиция известна своим прямо-таки вопиющим пренебрежением к истории, которая быстро превращается в мифологию; ярких событий, известных нам в индийской истории - раз-два и обчелся, в то время как быт, фон, пространство ( в форме обрядов, законов для отдельных каст и т.д. ) хранится в Индии даже в весьма неприглядных с гуманистической точки зрения чертах, поистине, "с упорством, достойным лучшего применения".

Внутренние пространства в Новой Европе также дифференцировались достаточно, я бы сказал, неумело, без размаха, без вкуса к этому занятию. "Разум", например, стремился остаться "принципом", силовой точкой, даже когда его пытались представить как пространство, зону сознания. То же происходило и с "чувствами". Разум и чувства становились опять той самой полярностью, модификацией сил духа и сил плоти, борющихся друг с другом, и, как и эти силы, не желали поддаваться дифференциации. В понятие "разум" включалось слишком многое - от плоского рассудка до Бога ( Логос ), в понятие "чувства" - все "внеразумное", от брутальной энергетики животного до тончайших мистических и творческих интуиций гениев. Пространство "боя" ОДНОРОДНО, как у Ньютона, однородно - по крайней мере, с определенной, актуальной для смотрящего точки зрения. Таков "разум", таковы "чувства", таково "бессознательное" Фрейда, такова "пассионарность" Гумилева: в них происходят события, в них содержатся "вещи" - но это по-прежнему принципы, а не пространства: бессознательное - силовая точка ( хотя, скорее, это уже "поле" - некое символическое недифференцированное пространство ), вместе с противостоящим ему сознанием оно образует человеческую душу со свойственными ей неврозами, порожденными вечным противостоянием двух базовых принципов: они - не пространства, а двигатели. В постмодернизме это пространство становится ПЛОСКОСТЬЮ; человек лишается даже принципиальной возможности окунуться в исследование собственной глубины.

Можно сказать, что христианская Европа воплощает принцип СОБЫТИЯ, а Индия - принцип ПРОСТРАНСТВА, в котором события происходят. Очевидно, что они являются взаимодополнительными, а потому не могут не встретиться: Европа нуждается в этом очередном натяжении между событием и пространством. Встреча уже началась - о новых веяниях в исторической науке мы уже говорили, развиваются концепции виртуальных реальностей, даже в обыденном языке мы употребляем слова "менталитет" и другие.

Что интересно - что и христианские, и индуистские концепции исходили ( сознательно или же бессознательно - неважно ) из принципа тождества ( или структурного подобия ) "микрокосма" и "макрокосма": в Индии множественность уровней сознания соответствует множеству иерархических космических пространственных миров - адских и небесных "планет". "Силовая" же христианская концепция вылилась в столь же силовую концепцию "рая" и "ада", на дифференциацию внутри которых хотя и указывается ( "в доме Отца Моего обителей много" ), но которой не уделяется пристального внимания ( исключения составляют, к примеру, Данте, и, в меньшей степени, Дионисий Ареопагит - ангельские сферы у него дифференцированы, но это именно ангельские, а не человеческие сферы, не рай ). Рай и ад - это, скорее, не конкретные пространства, "места", но опять-таки принципы, между которыми натягивается вся человеческая жизнь. Возможно, именно страхом перед разрушением этого таинственного натяжения обусловлено нежелание многих представителей христианской мысли отказаться от идеи вечного возмездия за конечные земные грехи: если блаженство - вечное, вообще вне времени и пространства, непредставимое СРАЗУ И ДО КОНЦА, БЕЗ ПЕРЕХОДА, то и мучение не имеет отношения ни ко времени, ни к пространству; не может иметь конца то, что не длится ( но вряд ли эта позиция действительно соответствует христианской парадигме: ведь как плоть будет пронизана духом и дух будет все во всем, так и ад должен быть пронизан и преображен раем, то есть полярность не вечна, так как полюсы неравноправны ).

Итак, рай и ад - принципы. Рай - это и пространство чистого духоносного сияния, и сад с деревьями: миры - разные ( и разделению их не уделяется внимания ), а принцип - один.

Но в не-пространственности не может быть и событийности. В Принципах не происходит событий: они - удел единого пространства. У Бога в раю ничего не происходит - потому что не может происходить, ничего уже не может измениться. Поэтому православная мысль отвергает католическую идею чистилищ - с ее точки зрения, это неуместное внесение времени в то, к чему время отношения не имеет, к запредельности, которая есть совершенная инаковость, опять образуя бинарность ТОГО и ЭТОГО, поту- и посюстороннего. Пространство и событийность оказываются ограниченными человеческой жизнью. Существует только ЭТО пространство и ЭТА событийность. ТАМ ничего не происходит. Там - вечный покой. Поэтому не принимается и идея перевоплощений: ОТТУДА НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ. Возвращение подразумевало бы, что пребывание ТАМ имело некий срок. Возвращение СЮДА - это СОБЫТИЕ не только ЗДЕСЬ, но и ТАМ - а это противоречие, введение времени во вневременное. Безграничное совершенствование после смерти, восхождение выше и дальше, к Богу, Который есть безграничное и недостижимое Совершенство выше всякого конечного Совершенства - в силу своей процессуальности тоже концепция не очень приемлемая для исторически сложившегося христианского сознания: после Оригена о ней в полный голос заговорят только во времена Ренессанса. "Небо не слишком высоко" - это девиз не только художников эпохи Возрождения. Время обрывается в Вечность скачкообразно, катастрофически, без перехода. Нет никаких промежуточных областей. От Бездны нас отделяет всего лишь только трехминутная остановка сердца. Небо запредельно высоко, но между открытым космосом и нашей крышей нет никаких атмосферных слоев.

Таким образом, идея ЕДИНОГО событийного пространства стала идеей пространства ЕДИНСТВЕННОГО, вне которого нет форм и событий. Мысль же оказалась БЕСФОРМЕННОЙ и НЕМАТЕРИАЛЬНОЙ ( видимо, в силу связанности ее с Божественным Логосом ), была выведена за пределы событийного пространства и попала в царство Вечности ( впоследствии в атеистической мысли она, как кукушка, выпихнула из гнезда законных жильцов ). Таким образом, в религию Благодати вернулся Закон, Закон вечный и нерушимый, включающий в себя все частные законы, природные ли, нравственные - без разницы. Это, в частности, Закон, по которому праведники возносятся в рай, а грешники низвергаются в ад. И он незыблем, как и всякий закон. Это космический уголовный кодекс. Герметический принцип "что на небе, то и на земле" перевернулся - так было, например, в Китае, где было представление о загробном мире как о мире, соответствующем чиновной "табели о рангах". Империя увидела в небе себя. Не "на небе Бог, на земле я", а наоборот: идаже так - "каков я на земле, таков и Бог на небе". Что с учением о благом, любящем Божестве плохо совместима идея вечности и богоданности некоторых из известных нам законов - таких, как законы взаимопожирания и борьбы за существование - либо просто не приходила в голову, либо мучила, не имея в данном пространстве дискурса удовлетворительного разрешения.

Я, тем не менее, не считаю, что происшедшее, например, отвержение христианской церковью идеи перевоплощений было обусловлено подобной цепью умозаключений. Это только гипотеза, попытка вычленить одну из линий осмысления данного события; как известно, одно и то же событие достаточно логично объяснимо часто с прямо противоположных точек зрения. Событие всегда больше, чем любое рассуждение о нем, у него как бы есть лишнее измерение. Дискурс такого или иного рода мог, скорее, не обуславливать, а СОПРОВОЖДАТЬ принятие решения, может быть, даже постфактум. Имеющаяся логическая связь не единственна.

2. МОНАДА

На первый взгляд, кажется, что Андреев стоит куда ближе ( а то и вовсе смыкается ) с индийской позицией. Дифференциация разных миров у Андреева чрезвычайно подробная ( хотя непосредственное отношение к человеку имеют далеко не все миры, или, в терминологии Андреева, "слои" ).

Естественно, принцип "тождества микро- и макрокосма" работает и у него ( хотя и не буквально, но принципиально ). Появляется "геология" человека: "МОНАДА", ниже - "ШЕЛЬТ", далее - "АСТРАЛЬНОЕ ТЕЛО", "ЭФИРНОЕ ТЕЛО" и, наконец, "ФИЗИЧЕСКОЕ ТЕЛО". Вселенная создана отнюдь не для одного человека - она населена во всех своих пространствах бесчисленным количеством видов живых существ, разумных и неразумных, подобных нам и вовсе для нас непредставимых, крайне несовершенных и превосходящих нас настолько же, насколько мы превосходим микроорганизмы. Но существует и ряд миров, соответствующих именно человеческим оболочкам.

Необходимо сделать краткий экскурс в андреевскую космологию.

Вселенная состоит из множества пространств, которые различаются между собою числом пространственных и временных координат ( время, согласно Андрееву, может и не быть одномерным, и тогда оно течет как бы несколькими параллельными потоками ). Основные объекты Вселенной Андреев называет "брамфатурами". Дать точное определение брамфатуры сложно. Это как бы сферы, существующие во многих пространствах-"слоях" одновременно. Большинство видимых нами небесных тел представляют собой брамфатуру, то есть существуют не только в нашем физическом пространстве ( в терминологии Андреева - Энроф ), но и в других. Мы же нашим физическим зрением можем видеть только одно проявление брамфатуры, ее "Энроф". Земля также является брамфатурой. Земля не как планета физического пространства, а как брамфатура носит у Андреева именование "Шаданакар". Число пространств брамфатуры непрерывно меняется - одни создаются, другие уничтожаются. Некоторые пространства, к которым имеет отношение брамфатура, имеют космическую протяженность ( таков Энроф ), некоторые гаснут на границах Солнечной системы, некоторые не выходят за пределы Шаданакара. Земная брамфатура содержит в себе пространства с различным количеством пространственных измерений - от одномерных до шестимерных. Число же временных координат, как правило, множественно, за немногими исключениями вроде Энрофа. Есть слои, жестко отграниченные от других, есть же группы смежных слоев, в которых переход из слоя в слой упрощен - такие группы носят название "сакуала". Вся брамфатура спаяна некоей единой задачей, представляет из себя целостность. Все процессы внутри нее обладают относительным параллелизмом. Происходящее в одном пространстве сказывается на других. В эволюции Энрофа и его жизненных форм, в истории человечества проявляется сложнейший многосоставной процесс, идущий во всех слоях Шаданакара.

Более мощными брамфатурами являются брамфатуры звезд, далее звездных скоплений, галактик, метагалактик, и, наконец, всеобъемлющей, содержащей в себе все остальные, является брамфатура Вселенной, понимание духовных процессов, идущих в ней, невозможно ни для кого из людей.

Высшее "Я" человека ( и любого другого живого существа ) - МОНАДА. Монада - неуничтожимая духовная единица, искра духа, либо творимая Богом, либо таинственно рождаемая им ( Андреев лишь указывает на эту разницу, суть же ее, возможно, является тайной; проявляется же эта разница в том, что богорожденные монады предназначены к "водительству мирами", они стоят во главе брамфатур и направляют их развитие ). Монада не замутняется невежеством, она никогда не воплощается в не соответствующих ей мирах. Все монады людей светлы, соединены неразрывной связью с Богом, без малейшего исключения, даже монады последних злодеев. Ее голос проявляется в нашей душе как голос совести, той божественной правды, которая, по словам апостола Павла, начертана в сердце.

Воплощение же претерпевают только оболочки, покровы монады. Сам Бог творит только духовные монады. Кроме Бога и монад, все остальное в мире материально, все миры и пространства: только материальность эта носит различный характер, более грубый или более тонкий, прозрачный, податливый велениям духа. Материальность мира творится самими монадами - здесь поэтический взгляд Андреева близко подходит к философским построениям Н.Лосского. И первую, самую тонкую, самую близкую к себе оболочку - "шельт" - монада творит себе сама. Более грубые оболочки творятся уже при участии "иерархий" - ангелов разных кругов и других, не имеющих параллелей в христианском учении. Именно шельт, будучи материальным, сходит в более грубые, чем он сам, материальные миры, "воплощается", оставаясь каким-то образом связанным с монадой. В какие бы низины не опускался, какие бы мучения не претерпевал шельт - монада продолжает пребывать в своем сияющем многомерном мире.

3. ИДЕАЛЬНЫЕ ЦЕЛИ ДАНИИЛА АНДРЕЕВА

В самом сердце учения Даниила Андреева лежат следующие - не тезисы, но ощущения, переживания, интуиции. Основная идея - это идея всеблагости Божией. "Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы" - это апостольское изречение можно считать девизом, начертанным на щите Андреева. В следовании этому девизу Андреев не знает никаких компромиссов. "Ложно и кощунственно приписывать божеству законы взаимопожирания, возмездия и смерти... От Бога только спасение. От Него только радость, от Него только благодать. И если мировые законы поражают нас своей жестокостью, то это потому, что голос Бога возвышается в нашей душе против творчества Великого Мучителя" (стр.95).

Вторая интуиция - о бесконечности, бескрайности мира, о бесконечности и беспредельности жизни, о беспредельном поле приложения сил для души, о безостановочном и не имеющем предела творческом процессе, одновременно едином для всей Вселенной, но индивидуальном, уникальном, неповторимо личностном для каждого живого существа. Бог сотворил монады, наделив их потенциями, единоприродными с Его Духом, и поэтому творчество всей совокупности этих монад поистине необозримо в своем многообразии.

Третья интуиция - о Провидении Господнем, не оставляющем ни одно живое существо. "Провиденциальные силы на страже всегда. Они всегда готовы придти на помощь любому из нас. Они постоянно трудятся над каждым из нас - над его душой и его судьбой. Каждая душа - поприще их борьбы с демоническим началом, и вся жизнь души - непрерывная цепь выборов, встающих перед "я", - выборов, усиливающих или парализующих помощь ему со стороны светлых начал" (стр.547). Силы Света действуют в душе верующего и атеиста, язычника и монотеиста. Они пронизывают, неся людям Божественную Истину, практически все религии, философии и учения. И в мифологиях первобытных племен, и в рафинированном утонченном мировоззрении мистиков-интеллектуалов можно увидеть следы воздействия Провиденциальных сил. Даже в откровенно враждебных любой религии доктринах, таких как большевистский марксизм, действует Провидение, пусть слабо, но сквозит Свет: "... Положительные идеалы этого учения, во многом совпадающие с мечтаниями самых высоких человеческих сердец, не были и не могли быть инспирированы силами Гагтунгра ( имя планетарного демона нашей брамфатуры, вторгшегося в нее вскоре после ее создания и ведущего борьбу за подчинение ее себе на принципах не любви, но тирании, мучительства и самодовлеющего эгоистического наслаждения - прим. авт. ). Корнями своими они уходят в противоположный планетарному демону ряд общечеловеческих идей" ( стр.439 ). Мало того, полностью ложным может быть лишь учение безнадежного душевнобольного. Как сказано в Евангелии, "добрый человек из доброго сокровища выносит доброе", стало быть, к Свету может вести даже марксизм, а извратить и неправильно понять можно даже самое возвышенное учение, что на протяжении человеческой истории неоднократно и случалось. Увидеть Свет в Другом, в Ином, в незнакомом - в другом человеке, в другом учении, в другой религии, в другой культуре - вот попытка Андреева, попытка выхода в интерсубъективное пространство, где люди, говорящие на разных языках, оказываются говорящими на общем для всей Вселенной языке любви и духа, свободы и творчества. Андрееву полностью чужд какой бы то ни было элитаризм, дух сектантства и ксенофобии. "В ... воссоединении христианских конфессий и в дальнейшей унии всех религий Света ради общего сосредоточения всех сил на совершенствовании человечества и на одухотворении природы Роза Мира видит свою надрелигиозность и интеррелигиозность. Религиозная исключительность ее последователям не только чужда, она для них невозможна. СО-ВЕРЧЕСТВУ со всеми народами в их наивысших идеалах - вот чему учит ее мудрость. ... Почитаться пребывающим вне всеобщей церкви не должны последователи никакой религии "правой руки" ( стр.55-56 ).

Итак, Бог есть неомрачимый Свет, Его творчество и творчество Его монад необозримо и "количественно", и "качественно", Силы Его пронизывают всю Вселенную и для каждой души открывают дорогу восхождения, совершенствования, преображения. Таково ядро провозвестия Андреева.

Зло не есть неотъемлемая часть мира, оно - болезнь и оно будет преодолено и преображено в добро. Вера в конечное и окончательное торжество Божественных Сил, в грядущее единение всех в любви и Боге без утраты собственной индивидуальности, в то, что подлинный мировой закон не безличен, но есть творческая воля Личного Бога и это есть закон любви, самоотдачи, радости и свободы и что этот закон явлен людям в Лице Иисуса Христа, без освобождающей силы Которого мы давно были бы порабощены темными силами - все это роднит Андреева с Благой евангельской Вестью, заставляет считать его христианином несмотря ни на что, христианином помимо всех существующих исторических христианских конфессий, христианином по духу. Эти принципы, принципы Благой Вести, оказывают преображающее влияние на все доктрины, которые Андреев заимствует из какого-либо иного, нехристианского источника. В их свете, как в горниле печи, переплавляется и сплавляется воедино, без всякой столь свойственной "новым религиозным движениям" эклектики любая доктрина, теряя, естественно, свою исключительность, псевдо-универсальность. Эти принципы есть КРИТЕРИЙ ИСТИННОСТИ: то, что им удовлетворяет, если и не существует, то может придти в существование, так как творение продолжается. Мы можем говорить о христианизации в творчестве Андреева, например, индийских концепций, но во многих случаях мы можем говорить о - удавшейся или не удавшейся, кому как кажется - попытке христианизации самого исторического христианства, освобождения его от груза устаревших концепций, принятие которых в свое время было обусловлено "временем и местом" - конкретной психологией людей определенной культуры, не расширенного еще кругозора, компромиссами с "властью кесаря" и т.д. Эти принципы - ЦЕЛЬ, "точка омега" Тейяра де Шардена, указатель пути, которому не видно конца - и Андреев рассматривает свое творчество не как окончательное, но лишь как попытку шага в этом направлении. Пересмотрено может быть все, нужно только не терять из виду маяк этих основных принципов - ибо мир беспредельно сложен и каждому человеку открывается как бы под своим углом; а описать мир и его законы непротиворечивым образом невозможно, так как каждый накладывает на мир сетку своего восприятия, сформированную тысячью моментов, имевших место в конкретной судьбе конкретного человека.

Но ВЫБОР ЦЕЛИ определяет МЕТОДЫ познания; выбор цели определяет, какие элементы должны быть включены в мировоззренческую систему, в каких отношениях между собой эти элементы окажутся. Аксиологический акт, выбор главной цели-ценности - это и есть первый интуитивный акт познания; отношения познающего со своей идеальной целью можно охарактеризовать как отношения поклонения. Идеальная цель - это осознаваемый или неосознаваемый источник вдохновения, к которому человек фактически не может относиться критически: он есть внутренняя святыня, внутренний свет. Если познающий "засек" источник этого света и решил встать на дорогу, ведущую к нему, то его познание становится служением, оказывается соединенным с любовью, благоговением и пониманием того, что ТАКОЙ объект такого познания неизмеримо больше, чем субъект - и что сам субъект есть в известном смысле порождение объекта, так как познающий и систематизирующий человеческий разум вырастает, проистекает создается из "Предвечного Ясного Света", из Блага и Благом. Такой объект познания - не консервная баночка, которую требуется вскрыть ножом какого-нибудь новейшего научного или философского метода и употребить в пищу на радость себе и обществу потребления. Все познающее существо человека может лишь стремиться к такому объекту - как дерево тянет свои ветви к Солнцу - и, как то же дерево, под воздействием этого непознаваемого Света, пытаться снова и снова осмыслить мироздание, его законы, связи, проблемы.

Правильно избранная цель познания, будучи недостижимой, исполняет функцию "розетки", источника энергии ( питания ). Пока такая идеальная цель надстоит над всей прочей жизнедеятельностью, все идет нормально; в нашей "древесной" метафоре - происходит фотосинтез. Бог полностью отдает Себя нам - а мы полностью отдаем себя Богу, миру и всем населяющим этот мир. В этом "круговороте любви в природе" и рождается всякое творчество - в том числе, и творчество концептов, систем, доктрин. "У Бога всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно. Все живое, и человек в том числе, приближается к Богу через три божественных свойства, врожденных ему: свободу, любовь и бого-сотворчество. Бого-сотворчество - цель, любовь - путь, свобода - условие" ( стр.101 ). Творческое совершенствование же заключается в том, чтобы повысить "пропускную способность" ментальных ( допустим ) структур, делать их более и более соответствующими идеальным принципам, прозрачными для лучей Блага. Возможно, в степени достижения подобной прозрачности и заключается критерий истинности для философско-религиозных построений. Мир бесконечно сложен и, скорее всего, не поддается однозначному описанию на человеческом "трехмерном" языке; Вселенная как она есть онтологически выше любого доступного нам языка описания; язык относится к подлинной, бытийственной реальности так, как бесконечное, но счетное множество натуральных чисел относится к бесконечному, обладающему континуальной мощностью множеству ВСЕХ чисел. Язык описания выхватывает лишь некоторую ограниченную структуру, и очевидно, что в "множестве континуальной мощности" можно вычленить неограниченное количество структур меньшей мощности. Так несколько прекрасных живописцев, работающих в разных манерах, по-разному увидят и изобразят на холсте одно и то же лицо или пейзаж. Так же обстоит дело с философскими и религиозными доктринами, претендующими, в силу особенностей развития понятий "разум", "мысль" и т.д. в Европе, о которых я говорил выше ( выведение их в сферу вечного, бестелесного и божественного, а затем нередко происходившая подмена Логоса-Слова "словом" с маленькой буквы, застывшей ментальной структурой ), на собственную исключительность и лишающими себя возможности творческого развития ( впрочем, искусства тоже нередко попадали в плен мертвых, выхолощенных канонов, из которого не могли выбраться веками ).

Таким образом, истинность концепции или доктрины есть СООТВЕТСТВИЕ ее ИДЕАЛЬНОЙ ЦЕЛИ, вдохновившей ее создание, АДЕКВАТНОСТЬ ей. Человеконенавистнические доктрины тоже могут быть субъективно "истинными" - в смысле соответствия цели и "материи" концепции. Не-истинными, не-благими в этом случае будут сами эти цели, сам их выбор, противоречащий совести, голосу монады - и эта дисгармония между собственным духом и ложными идеалами приводит к сложнейшим внутренним конфликтам: эта логика известна религиозным учениям, в которых такой конфликт называется, например, "идолослужением", ибо ЛОЖНЫЙ ИДЕАЛ и есть ИДОЛ.

4. "СТЫКОВКА": ВОЗМОЖНОСТЬ

В сиянии лучей той идеальной цели, о которой у нас шла речь, под воздействием подобной интенциональной направленности души, мысли и чувства, стремления к именно так понятому Благу, ВЫБИРАЮТСЯ, ВКЛЮЧАЮТСЯ в целостную картину, ПРЕОБРАЖАЮТСЯ, НАПОЛНЯЮТСЯ НОВЫМ ( чаще всего, уже сквозившим ярче или тусклее уже и прежде ) ДУХОМ и ПРЕТВОРЯЮТСЯ В ЖИВОЕ ЕДИНСТВО андреевского мировоззрения индийские концепции ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ и КАРМЫ.

Этими концепциями "индийская" составляющая андреевской картины мира не ограничивается - но именно эти теснейшим образом связанные друг с другом ( что я постарался показать в первой части работы ) концепции наиболее оформлены, разработаны в индийской мысли, являются как бы предметами, замкнутыми целостностями, законченными произведениями искусства, предстают в виде развитых теоретических доктрин, особенно удобных для рассмотрения в данном случае - когда эти доктрины помещены в иное культурное пространство.

Андреев еще во вводных главах указывает, что "зерно относительной истинности, зерно познания "от нас" той или другой области трансфизического мира имеется в каждой из религий, и каждая такая истина драгоценна для всего человечества" ( стр.44 ). Это истинное зерно окружено множеством напластований, происшедших из аберраций, фантазий, эпохальных ограничений, суеверий людей, воспринимавших этот конкретный поток откровения.

Попытавшись выделить эти "зерна", или "семена", можно увидеть, что они делятся на две группы. Первая - общая, универсальная для "высокоразвитых" ( по словам Андреева ) религий: "К их числу принадлежат: тезис о единстве Бога, о множественности различных духовных иерархий, о множественности разнозначных миров, о бесконечной множественности становящихся монад, а также о существовании некоего общего нравственного закона, который характеризуется посю- или потусторонними воздаяниями за совершенное человеком в жизни" ( стр.45 ). "Однако столь же многочисленны случаи, когда какая-либо духовная истина может быть воспринята только определенным складом познающего сознания..." ( стр.45 ). Такие истины входят во вторую группу - в группу "особенного". И к этим истинам, особенным, для постижения которых была мобилизована энергия, было отшлифовано сознание представителей лишь одного "сверхнарода", относится, по мнению Андреева, СЕМЯ идеи ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ. "Семя идеи перевоплощений состоит в учении о некоем "я", совершающем свое космическое становление или известный отрезок его по ступеням последовательных существований в нашем, физическом мире. Все остальное, как то: духовно-материальная природа и структура перевоплощающегося, та или иная зависимость перевоплощения от закона кармы, распространение принципа перевоплощений также на мир животных или отрицание такого распространения,- все это лишь варианты, разновидности основной идеи. И понятно, что в этих вариантах и деталях можно больше и чаще столкнуться с подлинными аберрациями, чем в ее семени, для восприятия которого народом индийским телеологические силы работали много веков, затратив неимоверный труд на ослабление у многих его представителей средостения между дневным сознанием и глубинной памятью - хранилищем воспоминаний о путях души до момента ее последнего воплощения" ( стр.46 ).

Прежде всего, следует задуматься: что заставляет Андреева включать в свою картину мира идею реинкарнации? Каким образом через нее, отвергнутую коллективным разумом христианской церкви на Вселенском Соборе, может транслироваться свет Благой Христовой Вести?

Концепция реинкарнации может непротиворечиво существовать в системе Андреева прежде всего потому, что Вечность оказывается отодвинутой от нашего земного мира. Вечность ( в смысле вне-временности, а не бесконечного времени ) - удел Божества, но все сотворенные миры живут во времени ( хотя в более пронизанных божественными энергиями пространствах преображается само время ). Время перестает быть фактором лишь физического мира: во времени существуют и "миры Просветления", и "миры Возмездия"- и весь Шаданакар в целом. Введение туда времени открывает дорогу событийности - делается логически возможным пребывание в иных мирах и возвращение в наш мир ( следует заметить, что в индийских доктринах этот вид событийности - "приход/уход" - остается фактически единственным для обыкновенного человека, не являющегося персонажем мифа: в иных мирах - как, собственно, и на Земле - ничего, по крайней мере, ничего важного, не происходит; это спокойные, безмятежные, как море в штиль, неизменные пространства, не имеющие истории ).

Второй момент, облегчающий "стыковку" идеи перевоплощения, таков: Бог творит только монаду, а не весь состав человеческого существа. Тем самым, монада не оказывается фатальным образом связана со своим телом - как в христианском богословии, где существование души без тела считается ущербным, и связь с единственным родственным душе телом будет восстановлена после Второго Пришествия Христа. Тела у Андреева - ПРЕДМЕТ ТВОРЧЕСТВА, объект творчества, результат творчества, а не раз и навсегда сотворенная без нашего участия пред-данность.

Третий момент, являвшийся камнем преткновения для многих русских философов 1-й пол. 20 в. - вопрос о ЛИЧНОСТИ. Личность человека - утверждали они - единственна и богоданна; личному Богу соответствует личность человека. Но если имеет место перевоплощение - личность оказывается "сменяемой", не личностью, а личиной, маской, фантомом? Наша личность врастает в тех, кого мы любим - так что же, утрачивая с ними связь, мы теряем личность? Вместо углубления и совершенствования любви мы забываем любимых? Но эти возражения утрачивают силу, если учесть, что концепция бессознательного расширило необозримо границы человеческого "я". В нем заложены необозримые склады глубинной памяти, способные вместить колоссальные объемы информации. Человек - это не просто личность, это СВЕРХЛИЧНОСТЬ, и отдельное проявление этой сверхличности есть конкретная человеческая личность в конкретном воплощении. "Будьте как дети",- сказал Иисус, указывая на детей как на символ совершенства. Но дети играют - и в играх принимают на себя разные роли, множество ролей. Однако нельзя одновременно играть в войну и в дочки-матери - и потому они сначала играют в одно, потом - в другое, оставаясь при этом цельной личностью, "сверхличностью", а не безличной бессодержательной "индивидуальностью", которая, как подозревают русские философы, стоит за цепью перевоплощений. Наша подлинная личность значительно шире, чем мы можем себе представить: и смена обстановки не может ее разрушить, поменять или уничтожить. Можно вспомнить, что на протяжении жизни у нас меняется облик нашего тела, у нас меняется характер ( причем часто- скачкообразно, как в переходном возрасте ), мы меняем работу, переезжаем, встречаемся и расстаемся, меняем круги общения и социальную среду в целом... Но все это обогащает нас, включается в круг нашей личности. Что же может изменить принципиально перевоплощение, если оно имеет место быть в реальности? Чем так уж принципиально отличается смена тела от смены места работы, профессии или страны проживания? А что касается отсутствия актуальной памяти о прошлых воплощениях,- так ведь нас не очень оскорбляет отсутствие у нас памяти о первых годах нашей жизни - хотя они, быть может, наиболее важны для нас, и именно там находятся ключи к нашим проблемам и к их решению! Что уж говорить о том, что было до рождения!

5. "СТЫКОВКА": НЕОБХОДИМОСТЬ

Теперь вспомним ту "общую", "широкую" концепцию перевоплощения, которую я излагал в первой части работы. В ней реинкарнация трактуется как ТРАНСФОРМАЦИЯ, а перевоплощения из физического тела - через смерть - в новое физическое тело рассматривается как частный случай трансформации.

Что может явиться концом трансформации человеческого существа? На протяжении жизни мы более или менее творчески, более или менее осознанно воздействуем на себя и на окружающую среду, меняем ее и себя, среда меняется и, в свою очередь, меняет нас. Господствующие мнения внутри христианской традиции утверждают, что ТРАНСФОРМАЦИЯ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ СО СМЕРТЬЮ ТЕЛА и, соответственно, выходом из времени, в котором только и может осуществляться трансформация. Поэтому блаженны те, кто не то, чтобы завершил - кому ведомы пределы совершенства?- но хотя бы довел трансформацию себя до той стадии, когда их существо оказывается сгармонизированным в лучах божественного Света - т.е. святые и праведники. Путь же остальных прерывается катастрофически, насильственно и трагически. Смерть ужасна не тем, что умирает тело, а тем, что все оставленные дела - и дела действительно важные - остаются непоправимо недоделанными, личность - недосозданной, недостановившейся, творчество - оборванным. Эту зияющую бездну преодолевает, с точки зрения христианского богословия, только Сам Бог, мгущий СПАСТИ, ПОМИЛОВАТЬ тех, кто ХОТЕЛ, но не СМОГ. Но СПАСТИ не значит ДОДЕЛАТЬ, ОПРАВДАТЬ. В реальности как бы остается, несмотря на помилование, незаделанная дыра, пустота, поскольку каждая личность уникальна и незаменима, и ее работу доделать не сможет никто. Таким образом, творчеству полагается барьер, предел, ограничение не только во времени, но и в своей сущности, так как творчество большинства людей оказывается ущербным.

Для Андреева подобные логические выводы абсолютно неприемлемы. Господь в Своем творчестве не оставляет никаких пустот, никаких дыр. В мире, который Он создал, который лишь Им и в Нем существует, нет никаких онтологических провалов ( "трещин", как называл их Флоренский ). Любое несовершенство мира имеет стадиальный, а не принципиальный характер. Иначе перед нами встал бы вопрос - как совершенный Бог мог сотворить несовершенный мир - и это до крайности затруднило бы любую теодицею. Мир "пал", но он не мог пасть непоправимо, это означало бы поражение Бога в Его собственном творении - но Бог не знает поражений. Он все может "поправить", но в чем же заключается это исправление, исцеление, восстановление мира? Победа - не в том, чтобы лично доделать работу за нерадивыми работниками, так как дело, в общем-то, не в работе, а в самих работниках: мир сотворен для душ, которые в нем живут. Такая победа может быть признана поражением: мама домывает посуду и идет в магазин сама, отчаявшись достигнуть успеха в воспитании лентяя-сына. "Посуда" в ценностном смысле оказывается выше "сына", значимее; "вещь" становится выше личности.

ПОБЕДА - В ТОМ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ЧЕЛОВЕКА НА ПУТЬ БОГОСОТВОРЧЕСТВА. Победа - в том, чтобы голос Бога был все-таки услышан человеком, и человек все-таки сделал бы шаг навстречу Ему. Для Андреева неприемлемо ПАССИВНОЕ спасение. Такое спасение - не спасение, а, скорее, помилование. В условиях прекращения творчества неясен смысл обетованной Христом свободы, становится непонятным, к чему ведет спасение, ДЛЯ ЧЕГО спасен человек. Но условия - другие: творческая мощь Бога неиссякаема - поэтому неиссякаема эта мощь и в сотворенных Им по Своему образу и подобию существах. Эта мощь, эта сила - какие бы плотины не выстраивал человек на пути этого потока - неизбежно пробьет себе дорогу. Это поток и есть СВОБОДНАЯ ВОЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА: свободная воля - это вовсе не низшие волевые акты "эго". СВОБОДНАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ВОЛЯ ВСЕГДА НАПРАВЛЕНА К СВЕТУ, К ЛЮБВИ, К БОГУ, К ТВОРЧЕСТВУ. Поэтому человек ( точнее, его низшее "я" ) обречен - обречен своим же собственным духом вернуться на стезю со-работничества Богу.

"...Творчество, как и любовь, не есть исключительные дары, ведомые лишь избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант. Но это лишь раскрытие потенций, заложенных в каждой душе. Пучины любви, неиссякаемые родники творчества кипят за порогом сознания каждого из нас. Религия итога будет стремиться разрушить эту преграду, дать пробиться живым водам сюда, в жизнь... Потому что всякое творчество, кроме демонического, совершаемого во имя свое и для себя, есть богосотворчество: им человек поднимает себя над собой, ОБОЖИВАЯ и собственное сердце, и сердца других" ( стр.37 ).

Отсюда и вытекает логически возможность "второй попытки", реинкарнации. Собственно говоря, срывы и падения есть творческие неудачи и кризисы, являющиеся, несмотря на всю свою болезненность, этапами творческого пути. Воплощения имеют в системе Андреева ценность не "второй попытки" как таковой, не "послабления", не "милости", но ТВОРЧЕСКОГО ИМПЕРАТИВА, творческого долга, реализации своей богоподобной сущности. Любое "место" есть место этой реализации. Любая РЕАЛЬНОСТЬ подразумевает РЕАЛИЗАЦИЮ в ней. Поэтому творчество не иссякает во всех существующих мирах; оно неиссякаемо, так как его гарант - Творец. Продолжается творческий процесс - продолжается и трансформация, завершение которой ( если таковое вообще может быть ) теряется где-то в недоступных, запредельных для нас высотах.

Органическим образом из творческой проблематики у Андреева вытекает теория АПОКАТАСТАЗИСА - всеобщего спасения.

БОГ НЕ ТЕРПИТ НЕУДАЧ НИ В ОДНОМ ИЗ СВОИХ ТВОРЕНИЙ - и, хотя это, скорее, не знание, но вера, надежда, упование - КАЖДОЕ живое существо идет к своему Творцу своей уникальной дорогой, ведомое провиденциальными силами. ЛЮБАЯ СУДЬБА - ЭТО ТАЙНА, ЗАВЕТ, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ БОГОМ С КОНКРЕТНОЙ ДУШОЙ И ТОЛЬКО С НЕЙ. И, как о свидетельствах восстановления, подъема души "на ноги" после глубочайших падений, визионер Андреев говорит о вызволении из глубочайшего страдалища Шаданакара Иуды, находившегося в них 16 веков, о восхождении в небесные миры Ленина, совершившего в своем тяжелом посмертии подвиг отречения от очередной темной, демонической миссии. "Пути Божии неисповедимы" - и неисповедимы пути каждой божьей души. Любовь сильнее греха, смерти, страха: дремлющая в глубине любого живого существа, она НЕПРЕМЕННО раскроется, реализуется - реализуется в богосотворчестве.

Такой подход исключает этическое суждение типа: "Все спасутся - чего тогда и стараться, можно ничего не делать". Ведь суть спасения - именно в ДЕЛАНИИ, служении, творчестве. "Спасенность", "рай" - это не успокоенность и наслаждение "кайфом" иных миров, это жизнь в полной САМООТДАЧЕ. Как написал Ричард Бах в своей "Чайке по имени Джонатан Ливингстон": "Небеса - это не место и не время, это достижение совершенства".

Собственно, в каком-то смысле, Сам Господь и есть эта творческая сила любви в глубинах каждой души. Бог не вторгается в мир, как часовщик, чинящий часы. Он чинит имманентно, изнутри каждой души. Извне - возможно лишь создание тех или иных условий. Но ни услады райских обителей, ни ужасы преисподних сами по себе не могут вынудить свободную душу ( дух ) сделать свободный выбор - встать снова на путь богосотворчества. К этому побуждает человека САМ человек, его подлинное "я", его воля, пробившаяся сквозь завалы, созданные деятельностью его низшего "я", его эго.

"Господь - это неизменное и невыразимое первоверховное стремление, это - духотворящая власть, действующая во всех душах, не умолкающая даже в глубине демонических монад, и направляющая миры и миры, от микробрамфатур до сверхгалактик, к чему-то совершеннейшему, чем добро, и высшему, чем блаженство. Чем выше ступень каждого "я", тем полнее совпадает его воля с творческой волей Господней. И когда оно, начав свой космический путь с простейших форм живой материи, минует ступени человека, демиурга народов, демиурга планет и звезд, демиурга Галактики, оно через Бога-Сына погрузится в Отца, и воля его полностью совпадет с Отчею волею, сила - с Отчею силой, образ - с Отчим образом и творчество - с Отчим творчеством" ( стр.100-101 ). Бог не отделен бездной от творения, Он - внутри Своего творения ( и внутри, и вне ). БОЖЕСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ - ТО МЕСТО, ГДЕ ВСРЕЧАЮТСЯ БОГ И ДУША ЖИВОГО СУЩЕСТВА; это место, где нет разделений, где Бог - "все во всем"; и, возможно, об этом единении Творца и твари сказал Христос словами: "Истинно говорю вам - вы боги". Сама логическая онтология, которой так злоупотребляют богословы, растворяется в тайне этой любви; в ней смазываются все отвлеченные построения и теории, снимаются все противоречия, засыпаются пропасти между Творцом и тварью. Любовь, связующая воедино ипостаси Троицы, Бога с миром, душу с Богом, соединяющая всех - и ЕСТЬ Бог, единственная подлинная реальность, по определению ЕДИНАЯ, то есть чуждая любому разделению и противопоставлению ( а не унифицированная ).

Итак, идея этой имманентной душе Господней силы, идея акта спасения как внутреннего, идущего изнутри души - и вызывает к жизни идею перевоплощения, как частного случая сопутствующей творчеству трансформации.

Выше я постарался показать, какие теоретическо-логические условия необходимы, какие барьеры пришлось преодолеть, чтобы появилась возможность включить в христианский дискурс концепцию перевоплощения; а также - какой необходимостью было вызвано включение Андреевым этой концепции в свою картину мира: своего рода, необходимое и достаточное условие этого включения.

Теперь я перейду от условий, от связок, соединяющих эту концепцию с остальными частями "здания", к рассмотрению самого "кирпича", к пониманию Андреевым, к его интерпретации этой концепции.

6. "КОПЕРНИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ": ПРЕОДОЛЕНИЕ "КУЛЬТУРОЦЕНТРИЗМА"

Прежде всего, следует указать, что Андреев говорит об ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ самого понятия "воплощение".

Воплощение есть обладание телом, принятие какого бы то ни было тела. Монада сама не воплощается - значит, любая оболочка первого "воплощающегося", шельта - есть воплощение. Тогда ПЕРЕвоплощение явится у нас сложным концептом, многоплановым:
1. Это любая трансформация оболочек монады - и с этой точки зрения оно перманентно, происходит непрерывно.
2. Это резкое изменение состояния оболочек монады, резкая трансформация, преображение, метаморфоза.
3. Полная смена каких-либо оболочек монады.
Очевидно, что онтологически все эти три вида перевоплощения родственны: это проявление одного и того же принципа в различных условиях.

Что касается трансформации как развития - ЭТО ДОРОГА ВСЕХ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ, всех монад Вселенной. Но живой является ВСЯ Вселенная и все во Вселенной. Поэтому трансформация и развитие есть ВСЕОБЩИЙ КОСМИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП, если угодно - ЗАКОН.

Вопрос, любая ли форма обладает монадой и, тем самым, ведома Богом по пути к Богу - сложен. О неодушевленности можно говорить лишь в отношении произведенного людьми и другими живыми существами - "вещей", хотя, как предмет творчества, они единоприродны с телами, оболочками монады, вещи - продолжение, манифестация тел. К тому же не о всех вещах и не на всех этапах их существования о них можно говорить как о неодушевленных ( Андреев говорит , например, о душах церквей и игрушечных животных ). Например, не имеют монад "эгрегоры" ( хотя и обладают эквивалентом сознательности ) - образования, состоящие из тонкоматериальных излучений человеческих душ, связанных с жизнью какой-либо человеческой общности; однако их уже имеют "уицраоры"- живые существа, стоящие за деятельностью мощных государств.

Все в мире, весь мир - есть творчество Бога,- то есть монады и творчество этих монад. Мир - скорее ТВОРЧЕСТВО, чем ТВОРЕНИЕ Бога ( слово "творение" несет в себе привкус статичности, прошедшего времени, уже-совершившегося-и-законченного ).

Таким образом, ВСЕ, ЧТО НЕ МЫ СОТВОРИЛИ, УКАЗЫВАЕТ НАМ НА СУЩЕСТВОВАНИЕ МОНАД, СОТВОРИВШИХ ВОСПРИНИМАЕМОЕ НАМИ; А ВСЕ, ЧТО МЫ СОТВОРИЛИ, УКАЗЫВАЕТ НА СУЩЕСТВОВАНИЕ ВЫШЕСТОЯЩИХ МОНАД, вдохновивших нас на творчество и определивших его направление и некоторые черты, прозреваемые творцами-вестниками-провидцами-трансляторами-воплотителями-преобразователями-арранжировщиками небесного творческого заряда-посыла.

И действительно, у Андреева монады надстоят над душами животных, "стихиалей" ( стихиали - существа, живущие в смежных с соответствующими сферами в Энрофе пространствах, неантропоморфные; соответствующие стихии - материал их творчества и игры. Андреев говорит о стихиалях рек, полей, гор, лесов, подлеска, лугов, ветра, бури, дождя, грозы, снега, арктических пространств, пустынь, болот и тропических зарослей, цветов, минералов, верхнего слоя почвы, магмы, глубинных слоев моря и верхних слоев атмосферы, стихийной деятельности животных и человека, о Великих Стихиалях - царях или царицах воздушного и водного покрова планеты, растительности, животного царства, подземного мира мантии и ядра, о Лилит - ваятельнице плоти живых существ, о Матери-Земле ). Также в Шаданакаре обитают сообщества ангелов, даймонов, селенитов, игв, раруггов и др. Все они обитают в различных пространствах с различным числом пространственных и временных координат. Непосредственное отношение к нам имеют светлые иерархии - Планетарный Логос Шаданакара, Элита Шаданакара ( сообщество просветленных душ, закончивших свое становление в Шаданакаре и всем своим существом со-творящие Планетарному Логосу ), иерархии, надстоящие над соответствующими религиями, духи-народоводители ( демиурги сверхнародов и соборные души сверхнародов ), синклиты метакультур ( сообщества просветленных душ, находящихся еще в процессе становления, надстоящих над соответствующими сверхнародами в Энрофе, бывших в земной жизни его представителями ). На нас пытаются воздействовать и иерархии темные - планетарный демон ( пародирующий три ипостаси Троицы - как Мучитель, Блудница и "принцип формы"- анти-логос ), сообщества ангелов мрака, духов великодержавной государственности, анархии и т.д.

Естественно, что другие брамфатуры также богаты разнообразнейшими формами жизни в различных пространствах.

Индийская традиция также говорит о множестве форм космической жизни ( вспомним 6 сфер "кама-локи" ...). Она тоже говорит, как и Андреев,о том, что все существа движутся по пути трансформации, по кругу "перевоплощения".

Но высокие взлеты духа и прозрения в строение Вселенной, прозрения потрясающей, свойственной Индии широты охвата и связности, СТАЛКИВАЮТСЯ С ЖЕСТКОЙ, узкой, косной, социально ( узко-культурно, эпохально ) обусловленной сферой сознания, еще не преображенной - сталкиваются и порождают в итоге странную сотериологию, согласно которой выход из сансары возможен лишь в физическом мире и в человеческой форме жизни - и, более того, - только для рожденных в Индии, в высших кастах индийского общества ( желательно, в варне брахманов ). Огромные, потрясающие по своему многообразию круги воплощений приводят живое существо именно к этой, "нашей", "здешней", знакомой и освоенной форме жизни и культуры, понимаемой как единственно спасительная, единственно освобождающая. Налицо классический пример культурного шовинизма/ксенофобии, заставляющей индийцев считать все языки мира испорченным санскритом, китайцев ( представляющих землю квадратом, а небо - вписанным в него кругом ) - считать всех прочих несчастными варварами, живущими на углах квадрата, над которыми Неба нет совсем; о европоцентризме, приведшем к стиранию с лица земли больших народов с их развитыми культурами, я уже и не говорю.

Это естественная стадиальная аберрация человеческого сознания: созревание человеческого духа, основных принципов его существования требуют покоя, сконцентрированности на этих и именно этих проблемах. Преждевременное разрушение яичной скорлупы приведет к гибели зародыша. Но если, когда придет срок, уже сформировавшийся цыпленок не сможет разбить стены своего дома, он задохнется или погибнет от голода. Опасно ли вылупляться из яйца? Да, конечно. Съесть могут. Но это - единственно возможный путь, и разбитую скорлупу не удастся склеить: поэтому так смешны, жалки, страшны или трагичны попытки традиционалистов влезть снова в материнскую утробу. Пока зародыш не приспособлен для жизни "снаружи", самый прекрасный мир явится для него хаосом, смертельным, бессмысленным и разрушительным. "Свое" - это внутреннее пространство яйца, космос племени, народа, культуры. "Чужое" - это "тьма внешняя", хаос, нечто враждебное своей неподзаконностью, инаковостью. И до известных пор такое положение вполне удовлетворительно, оно гармонично, оправдано, а потому жизнеспособно и достаточно устойчиво. Но когда внутриутробное развитие доходит до определенной стадии, этот космос перестает удовлетворять. Возникает непреоборимое стремление наружу; то, что раньше было хаосом и смертью, становится неодолимо притягательным. Сначала условия прежнего существования вызывают разочарование, депрессию, уныние. Потом рождается надежда, ожидание, упование, вера в возможность кардинального изменения, преображения, вера в Мессию, Спасителя, в возможность вырваться из сансары, освободиться от природного и культурно-магического рабства. Так разливались по лицу земли мировые религии, освобождая людей от узкоплеменных традиций, открывая им свет неведомых до той поры ошеломляющих идеалов. Так и теперь происходит рождение культуры общечеловеческой, потрясение всех основ, неизбежно сопряженное с неведомыми еще кризисами и проблемами. В этом-то и состояла, в частности, "сверхрелигиозность" христианства, что именно в культурах, пронизанных его идеалами, родилось, впервые почувствовалось и передалось всем народам планеты это стремление проникнуть за пределы самого себя не только в глубинах собственного духа, но всем своим существом. Наступила эпоха Великих географических открытий. Мир начал неудержимо расширяться. Планета стала единым целым. К 20 веку уже совершилось и было осознано открытие "Чужого", "Другого" не как подлежащего обращению и просвещению варвара, но как альтер-эго, как загадку, как ключ к неизведанным еще тайнам мира и собственной психики. В эпоху Возрождения родилась идея множества миров. Центр во всех смыслах переставал быть центром, оказавшись провинцией. Этот процесс разрушения выполнивших свою функцию воззрений можно назвать КОПЕРНИКАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИЕЙ, преодолением манифестаций ЭГОЦЕНТРИЗМА - ГЕОцентризма, ЕВРОцентризма, АНТРОПОцетризма и пр.

Андреев доделывает эту великую работу, синтезируя, углубляя и расширяя, наполняя духовно-религиозным содержанием эти революционные идеи, подытоживает этот великий отрыв от плаценты родо-племенного сознания, прерывание пуповины его рецидивов, заставляющих отождествлять "свое" с "лучшим", "единственно правильным", "единственно спасительным", а "чужое" - либо с "плохим", либо "абсолютно демоническим и губительным", выход из материнской утробы пространств своей культуры и встречу, общение и образование сообществ с детьми других родителей, для образования целостной, синтетической, общечеловеческой культуры, могущей вобрать в себя все богатство материнских культур, создающей и воспринимающей свыше все новые и новые сокровища. "Да оставит человек отца и мать свою" - и выйдет в открытый бескрайний мир.

Культурный эгоцентризм Андреев разрушает, излагая учение о метакультурах. "Своеобразие сверхнарода не ограничивается культурной сферой в Энрофе, но сказывается также во многих иноматериальных слоях как восходящего, так и нисходящего ряда, поскольку некоторые участки этих слоев охватываются воздействием лишь одного данного сверхнарода... Под сверхнародом понимается совокупность не тех только личностей, которые принадлежат к нему сейчас, не только наших современников, но и весьма многих из тех, которые принадлежали к нему раньше, хотя бы и на заре его истории, а позднее, в своем посмертии, действовали и действуют в трансфизических слоях, с этим сверхнародом связанных. Над человечеством поднимается лестница слоев, общих для всех сверхнародов, но над каждым из них эти слои меняют свою окраску, свою физиономию, свое содержание; есть даже такие слои, которые наличествуют только над одним сверхнародом. Точно так же обстоит дело и по отношению к демоническим мирам нисходящего ряда, существующим как бы под сверхнародами. Таким образом, значительная часть Шаданакара состоит из отдельных многослойных сегментов... Эти многослойные сегменты Шаданакара носят название МЕТАКУЛЬТУР" ( стр.105 ). Разность культур обусловлена, прежде всего, разностью сопряженных с ними, ближайших к ним ино-материальных реальностей. Разные культуры - это разные миры, творимые народоводительствующими парами - демиургами сверхнародов и соборными душами - и содружеством призванных к совместному с ними творчеству душ. У каждой культуры - свои познавательные, этические, творческие задачи, локальные или планетарные миссии. Каждая культура - это особое пространство, особая среда обитания со своими "культурными кодами", архетипами, символами, языками выражения, способами "духовного передвижения" в них. Каждая культура - это некая локальная замкнутая полнота, космос. В ней, как в яйце, есть все, что нужно человеку для существования: способы мыслить, чувствовать, переживать, развиваться, творить, обращаться к высшему. Но каждая культура, будучи замкнута для обычного человека, "разомкнута", открыта наверх. "У каждого дома есть окна вверх",- спел Борис Гребенщиков. Демиурги и небесные грады метакультур - связаны между собой, дружественны по отношению друг к другу; они творят, вдохновленные более высокой энергией, энергией Высших Трансмифов мировых религий и Самого Планетарного Логоса. Поэтому СВЯЗЬЮ С БОГОМ, СПОСОБНОСТЬЮ ВОСПРИНИМАТЬ СВЕТ НАДЕЛЕНА ЛЮБАЯ КУЛЬТУРА И, ТЕМ БОЛЕЕ, ЛЮБАЯ МИРОВАЯ РЕЛИГИЯ. "Но не только политеизм, но и анимизм, и праанимизм не исчерпываются мутными, случайными, субъективными образами, возникавшими в сознании первобытного человечества: трансфизическая реальность стоит и за ними. Провидение именно потому и есть Провидение, что оно никогда не оставляло народы и расы быть игралищем фантазмов и иллюзий, безо всякой возможности соприкоснуться с высшей реальностью. Не Бога, а темную, злобную силу пришлось бы признать за истинного вожатого человечества..." ( стр.53 ). Хотя до Мировой Сальватерры - обители Планетарного Логоса - дотягивается непосредственно только христианский трансмиф ( благодаря этому именно внутри христианских народов зародилось и осуществилось стремление к все-человеческому ), путь открыт для всех. Средства для продвижения по этому пути, ключи от небесных врат есть у каждой метакультуры. Освобождение возможно в любой из них. Восходящее движение в посмертии внутри любой метакультуры приводит рано или поздно человека к таким мирам, где сегментарное членение уже отсутствует, где нет ни иудея, ни эллина, но где не потеряно ничего из того, что заслуживает быть сохраненным.

Тем самым, индийская концепция перевоплощения трансформируется. Цепь перевоплощений больше не должна приводить "я" непременно в пространство какой-либо одной культуры или сообщества. Души бывают "странствующими", бывают связанными на долгий срок с судьбой только одного сверхнарода. Но нет культуры или сообщества - "эксклюзивного дистрибьютора" восходящего, светлого пути. Как каждый человек нужен Богу, имеет возможность идти к Богу, сохраняя и углубляя на этом пути свою уникальность и неповторимость, так и каждая метакультура есть своего рода сверхличность, безусловно ценная для Бога.

7. "КОПЕРНИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ": ПРЕОДОЛЕНИЕ "ГЕОЦЕНТРИЗМА" И "АНТРОПОЦЕНТРИЗМА"

Преодолевается Андреевым и "ГЕОЦЕНТРИЗМ". О том, что он из себя представляет, достаточно говорилось в первой части работы.

Геоцентризм, безусловно, имеет ( опять-таки, на определенной стадии ) оправдание. Сознание человека непременно должно акцентироваться на ЭТОМ мире, на ЭТОЙ жизни. Заботиться надлежит прежде всего о "сегодняшнем дне". Центр находится там, где происходит сражение, в котором мы участвуем. Но субъективная важность и значимость имеет тенденцию в сознании человека становиться объективной, универсальной. Наше пространство, физический мир, в котором мы живем, становится единственным миром, в котором возможно подлинное постижение высшей реальности, единственной зоной возможности свободы во всей Вселенной. То же самое говорится и о человеческой форме жизни, утверждая "АНТРОПОЦЕНТРИЗМ", столь же оправданный и столь же ведущий к суженному восприятию действительности, к неоправданной объективации субъективного.

Божественное творчество не ограничено ничем. Формы жизни во Вселенной необозримы, так как беспредельно Его творческое могущество. Поэтому абсурдно полагать, что человеческая форма жизни есть самая совершенная форма жизни во Вселенной. Да, на этой стадии уже существует возможность СОЗНАТЕЛЬНОГО движения к Богу. Но это еще не повод утверждать, что такой возможностью обладает ТОЛЬКО человек. В буддийской традиции считается, что обитатели райских миров - дэвы - обладая значительно более совершенными по сравнению с человеческим телами, не способны к достижению просветления, лишены возможности духовного совершенствования именно благодаря утонченным тонкоматериальным наслаждениям, блокирующим у них творческое духовное стремление. Христианское богословие говорит об ангелах как о совершенных, но служебных существах, посредниках между Богом и людьми - их существование не самоценно, они "статичны", не развиваются; и лишь как косвенный намек на их возможно независимое от нас существование звучит предание о отпадении части ангелов от божественного стана. Центр всех интересов всех существ, всех духов, всех богов, всех духовных сущностей Вселенной есть человек - так обстоит дело в религиях и семитического, и индийского корней.

Эта концепция, безусловно, поднимает значимость человека, помогает ему вырваться из зависимости от природной среды, помогает ему понять, что никакое буйство стихий не может сравниться по силе и значимости с тем духовным огнем, который человек носит в себе, который должен быть человеком раскрыт, который связывает его с источником огня - Небом, Духом, Богом. Но у этой концепции есть и свои побочные эффекты.

Постигая свою собственную значимость, свою собственную богоподобность, свою связь с высшим, человек начинает презирать всю остальную наблюдаемую им реальность. По-настоящему существует лишь он сам - и Ненаблюдаемое, Лишь Средоточие мира ( или Создатель ) и его отображение или манифестация в человеческом сердце. Все остальные пространства и формы жизни теряют значимость, становятся либо служебными ( в христианстве служебную функцию выполняют ангелы и все, существующее на земле, данное Богом человеку в пользование, во владение - и происходит подмена: то, чем мы можем пользоваться, оказывается существующим только и исключительно для нашей пользы ), либо промежуточными, переходными к человеческой форме жизни. У человека возник вечный вопрос, вопрос апостолов о первенстве в Царствии Небесном - и был предпочтен горделивый ответ, что Бог, конечно, беспристрастен и нелицеприятен, Он любит весь мир, но меня, человека,- больше всех. Отношения любящего с возлюбленным, использующиеся как метафора отношения человека с Божеством, предполагают равенство, что оба любящих предпочитают друг друга из всех остальных людей. И возникает иллюзия, что Бог не любит нас, а влюблен в нас, заботится о нас больше, чем о всем остальном своем творении. Но любовь Бога не измеряется какими-либо мерками. Бог предпочитает всех и каждого в отдельности, и никто, никакая форма жизни, никакое пространство не оказывается обделенным божественным попечительством. Следствием же принижения значения других форм жизни стала безжалостная эксплуатация природы человечеством, особенно человечеством европейским. Этот процесс зашел трагически далеко: мир в европейском восприятии оказался в конце концов полностью обездушен. Декарт предполагал уже, что не имеют души даже животные, а Ламетри в своем труде "Человек-машина" обездушил и человека. Прогрессирующая десакрализация мира, корни которой именно во взгляде на иные формы жизни как на ущербные или вторичные, как заразная болезнь, распространилась далее: под сомнение было поставлено само существование духовности, само существование идеальных ценностей. Человечество было вынуждено пройти через "смерть Бога". Теперь, как утверждают теоретики постмодерна, "умирает" уже сам человек, субъект.

Таким образом, любой "центризм" есть ошибка, болезнь, род наркомании. Перекос системы, смещение действительного центра приводит постепенно к потере всяческой ориентации. Центр в результате исчезает совсем. Неправильный выбор системы ценностей, подмена ценности высшего порядка ценностью порядка низшего ведет к разрушению всей системы ценностей в принципе. Мир оказывается лишенным смысла, целей, ценностей - что, может быть, и не так уж плохо, так как дает возможность избавиться от испорченной системы смыслов, целей и ценностей; так, выздоровление наступает после кризиса, а просветление - после "внутренней Голгофы". Любая форма "центризма" есть идолослужение, и такая система неизбежно разрушает себя САМА, потенция разрушения заложена в ней с самого начала; и чем сильнее привязанность к шовинизму того или иного толка, тем тягостнее будет похмелье, тем сложнее будет перестроиться.

Пути, ведущие к Богу, воистину бесчисленны и отнюдь не исчерпываются человеческими культурами. По пути духовного развития идут ВСЕ сообщества Шаданакара, у КАЖДОГО есть возможность достичь Элиты Шаданакара. Животные совершенствуются и достигают ее именно как животные. Стихиали - как стихиали. И так далее. Странствия множества живых существ НИКОГДА не приводят их в Энроф, физический мир, и, тем более, в человеческую форму жизни. Они не менее совершенны в своей сущности, чем мы: они просто ДРУГИЕ, их внутренний мир нам постичь неизмеримо сложнее, чем внутренний мир человека иной культуры. Они могут не обладать рассудком, могут не иметь многих чувств, способностей, свойств, которыми обладаем мы, но у них могут наличествовать иные чувства и способности, непонятные и недоступные нам. Их пути совершенствования поэтому нам пока не могут быть ведомы, но это не значит, что этих путей не существует.

Андреев утверждает, что живое существо, воплощающееся в основном в человеческой форме, может ( хотя это и редко бывает ) включить в цепочку своих воплощений жизнь в форме стихиали, и наоборот. То есть нет и жесткой привязки к одному виду и к одному миру: несмотря на определенную "устойчивость" типа воплощения, всегда возможны отклонения, вариации, "вольности".

Именно в силу такой "устойчивости" цепочка воплощений приводит живое существо снова и снова в один и тот же мир, в одну и ту же форму существования.
Закон перевоплощения подобен смене дня и ночи. Воплощение в соответствующем твоей природе мире сменяется "отдыхом", "сном", осмыслением предшествующей жизни, усвоением ее опыта, переработкой его, включением его в целостность личности. В зависимости от того, какую жизнь прожил воплощающийся, его посмертные переживания могут быть различными - в зависимости от того, какой опыт ему необходимо переработать. Затем живое существо воплощается снова, чтобы продолжать решать стоящие перед ним те или иные задачи. До тех пор, пока они не решены, перевоплощение продолжается.

Наш мир - мир-одиночка, он четко отграничен от всех остальных "слоев". В силу этого переход из Энрофа в другие пространства связан с серьезными затруднениями. Физическое тело, пройдя точку своего полного формирования, начинает стареть. Этот процесс старения у человека и многих других существ завершается смертью физического тела, то есть прерыванию связи между ним и другими оболочками монады. Без связи с монадой тело существовать не может - оно теряет свою форму и распадается. Смерть - это один из видов трансформации, самый болезненный. Он имеет место тогда, когда самая грубая материальная оболочка монады не в состоянии быть трансформированной так, чтобы иметь возможность перейти в "соседние" пространства. Но смерть не является универсальным мировым законом. "Гораздо больше таких групп слоев, внутри которых переход из слоя в слой требует от существа не смерти или труднейшей материальной трансформы, как у нас, но лишь особых внутренних состояний. Есть и такие, откуда переход в соседние обусловлен не большим количеством усилий, чем, скажем, переход из одного государства земного Энрофа в другое" ( стр.89 ). Смерть оказывается необходима, чтобы попасть в "ночь", чтобы впитать в себя те уроки, которые дало последнее воплощение.

8. ТЕЛЕОЛОГИЯ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ. ВОПЛОЩЕНИЕ КАК ДОЛЖЕНСТВОВАНИЕ

Каждая монада наделена безграничными творческими потенциями - так как Бог не творит несовершенного. Безграничные творческие потенции обуславливают возможность безграничного роста, совершенствования, творчества и сопутствующей творчеству трансформации. Имманентная душе божественная энергия любви задает ей ЦЕЛЬ. Эта цель единоприродна человечскому духу. Всегда незамутненная, светлая монада и ее Творец неразрывно связаны, и эту связь не может порвать никакая сила. Бог и монада направлены друг на друга, обращены, так сказать, лицом друг к другу, находятся в нерасторжимом единстве. Это стремление-обращенность-связь монады с Богом, эта интенция монады и ОРГАНИЗУЕТ ВСЕ ЕЕ ОБОЛОЧКИ, подчиняет их трансформацию своим целям. А цели эти - сделать все свои оболочки максимально проницаемыми для божественных энергий, максимально послушными, развитыми, совершенными инструментами, ведь без них монада не может творить, да они сами и есть объект ее творчества. Постепенно все оболочки монады, истончившись, соединяются в одно целое в пределах высшей оболочки монады - шельта - и тогда происходит встреча их с монадой. Монада и развитый шельт соединяются в одно целое, и это целое - "ставшая душа" - продолжает свое восхождение по ступеням просветления и совершенствования. Говоря о просветлении Будды, Андреев пишет следующее: "Что скажешь на это? Надеяться даже в самом потаенном уголке души, что и тебя осенит когда-нибудь подобный час, было бы не гордыней, а простым ребячеством. И тем не менее утешение в том, что каждая монада человеческая, без МАЛЕЙШИХ исключений, рано или поздно, пусть даже после почти бесконечных времен, может быть, совсем в другой, не человеческой форме, в другом мире, достигнет этого состояния, и превзойдет его, и оставит его за собой" ( стр.87 ). "Вселенский план Провидения ведет множество монад к высшему единству. По мере восхождения их по ступеням бытия, формы их объединений совершенствуются, любовь к Богу и между собой сближает их все более. И когда каждая из них погружается в Солнце Мира ( в Бога - прим. авт. ) и со-творит Ему - осуществляется единство совершеннейшее: слияние с Богом без утраты своего неповторимого "я" ( стр. 93 ). "Когда человечество - физическое и уже внефизическое - закончит свой колоссальный цикл, когда закончат его и все царства планетарной Природы, они полностью совпадут с этим планетарным раем ( Мировой Сальватеррой, обителью Планетарного Логоса - Иисуса Христа, Пресвятой Девы Марии и Великого Женственного Духа - выражения женственной ипостаси Божества - прим. авт. ). Тогда начнется раскрывание Мировой Сальватэрры, как цветка, в готовый принять ее простор Духовной Вселенной. Солнце Мира будет сиять над этим цветком, принимая в свои небеса его благоухающее излучение. ... Но последняя цель будет и тогда еще безмерно далека; ныне же она лежит за пределами какого бы то ни было, самого ослепительного предчувствия" ( стр.234 ). "Будут сменяться века, потом эоны, наконец, брамфатуры и галактики; каждый из нас, рано или поздно, достигнет Плеромы - божественной Полноты - и вступит в родимое лоно уже не только как дитя, но и как брат Божий" ( стр. 257 ).

Но это восхождение, это совершенствование не надо путать с разрыванием всяческих связей с миром. Цель этого совершенствования Андреев понимает совсем не так, как традиционные индийские доктрины и основывающиеся на них позднейшие учения.

Какова цель воплощений в индуистско-буддийской картине мира?

Принципиальная цель в явном, доктринальном виде отсутствует. Душа ( джива ) влечется по скорбному пути из тела в тело под воздействием груза собственной кармы - последствий деяний, чувств, мыслей и т.д., которые имели место в предшествующих жизнях-воплощениях. Этот путь - действительно "скорбный": индусу ( и буддисту ) он представлялся ПОЧТИ БЕЗВЫХОДНЫМ КОШМАРОМ, цикличным страдалищем, в котором из раза в раз повторяется четыре основных вида страдания - рождение, болезни, старость и смерть - и множество других несчастий. В этом колесе ты сначала падаешь в глубины адских миров, затем возносишься к мирам небесного блаженства - и снова падаешь; и так - миллионы жизней, миллиарды лет проходят в объятиях майи, иллюзии, ненадежности, уничтожимости. И лишь изредка в этих кругах имеют место "благоприятные рождения" - в человеческой форме, на континенте Джамбудвипа ( т.е. в Индии ), в достойной семье ( высшей касты ). Тогда живое существо обретает возможность вырваться из оков сансары. Если возможность не использована, то... далее начинается имеющий место во многих религиозных учениях/конфессиях спор "ригористов" и "либералов". Одни считают, что для упустившего свой шанс круг из многочисленных рождений в низших формах должен повториться; другие же утешают тем, что тот, кто стремился к добру, к познанию высшего, но по слабости своей не преуспел в этом, сорвался, отступил - уже не пропадут, не сгинут без вести на неопределенные времена в пучине круговорота: в следующем рождении им будет предоставлена новая возможность - осуществить то, что не вышло в предыдущий раз. Эта "либеральная" версия рождается, что естественно, в сознании вишнуитских ведантистов, таких, как Рамануджа. Согласно их учениям, в путь перевоплощений души вмешивается личное Божество, Которое по Своей "беспричинной милости" ( т.е. не обусловленной никаким кармическим законом ) помогает обращенным к Нему, любящим Его душам, не настолько сильным, чтобы без Господней помощи разорвать узы майи, остановить вращение сансарического колеса.

Интенциональная направленность "вставшей на путь" души одна - ВЫЙТИ, ПОКИНУТЬ ЭТОТ МИР, забыть о нем как о дурном сне. Материальный мир, сансара - понимается ли он как наваждение ( адвайта-веданта, буддизм ) или как жестокая реальность ( йога, санкхья ) - в любом случае, является местом пребывания тех, кто находится в состоянии "авидья" ( неведения ). Все пространства сансарического мира движутся "сверху вниз", деградируют от "Золотого века" ( сатья- юги ) к веку "железному" ( кали-юге ). И в этом незыблемом законе деградации поправить ничего нельзя. В кольце четырех юг ничего принципиально не меняется: день Брахмы сменяется новым днем, год - годом.

Андреев же принципиально меняет направленность интенциональных векторов. Само пребывание души в мире не является для него следствием так или иначе понимаемого "грехопадения", несовершенства, ущербности. Монады не изгнаны из рая в мир скорби. Они не находятся в нем вседствие своего "неведения" с незапамятных времен. Но они, рождаемые и творимые Богом, сошли и сходят в материальные миры, чтобы ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ПРОДОЛЖАЮЩЕМСЯ ИХ ТВОРЕНИИ. Все материальные миры как таковые есть результат творчества множества монад, движимых, побуждаемых, вдохновляемых непобедимым велением божественной силы творчества и любви, импульсом, вложенным в них их Создателем. Творение мира Господь осуществляет ЧЕРЕЗ НАС, Он творит НАМИ. Все светлые монады являются со-творцами, "демиургами". Нисхождение в материю оказывается не НАКАЗАНИЕМ, даже не ИСПЫТАНИЕМ, но ЗАДАЧЕЙ, ДОЛЖЕНСТВОВАНИЕМ, МИССИЕЙ.

Будучи посредниками, со-работниками Божества в деле творения мира, живые сознательные существа должны преображать, просветлять мир вокруг себя. "Просветлять" - значит преодолевать в окружающей среде тенденцию к самоутверждению отдельных ее частей за счет других ( цитата № 9 ). Все миры, все пространства и создаются Богом и Провиденциальными силами для того, чтобы монады могли проявить себя, творчески реализовать себя в них.

Рациональной причиной подобной смены векторов оказывается опять-таки идея ТВОРЧЕСТВА. Как художник не бежит от холста и красок, скульптор - от гипса, мрамора и бронзы, но напротив, работает со своим материалом, преодолевает его сопротивление, придает ему новую форму, то есть ТРАНСФОРМИРУЕТ, ПРЕОБРАЖАЕТ его - так и монада, хотя и ограничивает себя степенью "податливости" материальности тех пространств, в которые она облекается и на которые воздействует своими облачениями-инструментами, но принимает это ограничение добровольно. Она развивает в этом творческом процессе свои инструменты-тела, с помощью которых вступает в коммуникацию с другими монадами и образует с ними сообщества. Эти сообщества становятся все более совершенными, все теснее спаянными взаимной любовью по мере духовного восхождения монады, и творчество таких просветляемых сообществ становится все более и более пропитанным Духом Божиим. "Восхождение" - это не "оттрясание пыли с ног"; мир заслуживает и требует любви и внимания, а отнюдь не забвения. И те, кто достиг просветления, даже покинув его телесно, не оставляют благодатной творческой заботы о нем. Просто восходящая монада РАСШИРЯЕТ ДИАПАЗОН своего творчества: в пределах "досягаемости" ее инструментов оказывается все возрастающее разнообразие материала; она осваивает все новые и новые "профессии", испытывает, в силу совершенствования своих инструментов, все меньше и меньше ограничений, увеличивает число степеней своей СВОБОДЫ. Слово "свобода" наполняется у Андреева положительным содержанием; религиозные традиции предпочитали говорить о свободе в негативном смысле - как о "свободе от", а не о "свободе для"; для христиан свобода была "свободой от греха" ( трансформировавшись в позднейшие времена в идею свободы от тех или иных форм внешнего принуждения ), для индуистов и буддистов - "свободой от привязанностей". Но свобода от греха и привязанностей - это только необходимое условие для проявления божественного духа творчества и любви, реализация которого в мире и есть свобода в положительном смысле этого слова: "Бого-сотворчество - цель, любовь - путь, свобода - условие" ( стр. 45 ).

Таким образом, значительная часть того "негатива", связанного с пребыванием человека в нашем мире, называемого "страданием", "болью", "мучениями", - есть не НАКАЗАНИЕ за "первородный" либо личный грех, не "кармическое следствие" какой-либо ущербности, но "СОПРОТИВЛЕНИЕ МАТЕРИАЛА", пресловутые "муки творчества", "муки рождения". Пока человек еще не стал настоящим мастером своего дела ( вспомним, что христианские монахи-подвижники называли само-создание, совершенствование, "обоживание" собственного существа "искусством искусств и художеством из художеств" ), он ходит в УЧЕНИКАХ. Да и для мастера учение не прекращается - не прекращается никогда. Следовательно, жизненный путь души становится, в первую очередь, ОБУЧЕНИЕМ - и через такую призму совсем в ином свете представляются многие несовершенства, трудности и проблемы, возникающие на дороге каждого.

Ни "наказание", ни "испытание" как сбрасывание живого существа "во тьму внешнюю", в холод и мрак удаленности от Источника жизни не коррелируют с идеей всеблагости Божией. Бог не мстит и не карает, не искушает и не мучает. Он исцеляет, направляет и просветляет, и "наказание" Его - не кара ( и, тем более, не вечная ), но "у-казание", провиденциальная помощь в процессе обучения. Многие вопросы по поводу несовершенства мира отпадают именно потому, что эти несовершенства - результат стадиального несовершенства НАШЕГО же творчества; и необходимо не предъявлять претензии к Творцу, а, по мере своих сил, реализовывать светлый творческий импульс, вложенный в нас Богом, изменять мир в лучшую сторону, так как само видение "лучшей стороны" - голос Бога в нашей душе. Как Бог отдает Себя нам, так и мы должны направлять импульс любви и творчества не на себя, не на "потребление", но "наружу". Интенциональная направленность должна быть изменена на 180 градусов: не бежать от трудностей, но идти на них, вступать в сражение лицом к лицу, преодолевать их.

Естественно и логично, что с подобной доктриной у Андреева связана проповедь активного воздействия на мир. Целые главы он посвящает искусству, науке, политике, разнообразным социальным аспектам и процессам. Все происходящее в мире подлежит творческому воздействию и преображению в духе тех идеальных целей, о которых говорилось выше: это религиозный нравственный долг человечества. Даже монашеское "духовное делание" Андреев интерпретирует как, в первую очередь, работу на благо мира, так как молитва и медитация также суть творческие акты, изменяющие мир, хотя результаты таких актов и не могут быть видимы сразу. Любая мысль, любое осмысленное движение души есть творчество, творение: оно изменяет мир, вступает с миром в контакт, даже не будучи выраженным, высказанным, кому-то переданным. Говорим же мы, что какая-нибудь идея "витала в воздухе". Рожденная мысль, будучи тонко-материальным инструментом монады, изменяет соответствующее ей по природе материальности пространство; и, в силу связности процессов, происходящих в смежных "слоях", рано или поздно это изменение скажется и на видимых явлениях/процессах физического мира.

Таким образом, перевоплощения в нашем мире осмысляются Андреевым с точки зрения творческого воздействия на этот мир. Перевоплощения связаны, прежде всего, с выполнением конкретной творческой задачи - сформировать такие-то и такие-то черты личности, совершенствовать и преображать себя и мир вокруг себя. Поэтому воплощения не обязательно являются "принудительными", следствиями НЕОБХОДИМОСТИ развязывать "кармические узлы", завязанные ранее ( кармический узел есть последствие крайне неудачного творческого акта, воздействия на окружающую среду, обусловленного направленностью творческого акта - "во имя свое", а не "во славу Божию" ); они могут быть СВОБОДНЫМИ, добровольно избранными. Такие добровольные воплощения Андреев называет "принятием миссии" ( цитата 16 ). В максимуме - миссией являлось воплощение Христа. В минимуме - любое воплощение любого человека, даже обусловленное кармой, может быть названо "воплощением с определенной миссией" - миссией изменения себя, обращения к Свету, творчества своих отношений с ближними и т.д.

Таким образом, спуск в материю не связан с "пенитенциарностью", возмездием или просто мертвым следствием неудачного действия. Лишь ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ, принудительность его связана с кармой, а не сам спуск как таковой. Человека "приковывает" к его миру его творческая ЗАДАЧА ( или множество задач ): с этим связана "привязанность" цикла воплощений к определенной форме, культуре, народу, религии и т.д. Кармическая же обусловленность - лишь ВТОРИЧНАЯ ПРИЧИНА подобной привязки ( и самого цикла воплощений ). Кармическая обусловленность есть результат несовершенного творчества - когда творящий запутывается в собственных инструментах и материале и поэтому ВЫНУЖДЕН приводить все в порядок - и его свобода в этот период оказывается относительно ограниченной.

Концепция "миссии" роднит "Розу Мира" с учением буддизма Махаяны о бодхисаттвах - просветленных, которые дали "клятву бодхисаттвы", обет не входить окончательно в "паринирвану", не покидать мира, но воплощаться в нем, до тех пор, пока не будут освобождены из сансары, из мира страдания все живые существа. Разница же - в том, что бодхисаттва как бы помогает совершить побег из тюрьмы сансары; носитель миссии у Андреева должен преобразить саму тюрьму, сделав ее храмом, дворцом, местом блаженства и творчества ( впрочем, слово "сансара" в буддизме можно трактовать не как "мир" как таковой, но как именно "неправильность", "искаженность" мира по причине эгоистического самоутверждения и самоуслаждения "самостей", "ложных я" - такая трактовка прочитывается в концепции "тождества сансары и Нирваны" ).

9. ДВОЙСТВЕННОСТЬ ЗАКОНА КАРМЫ

Но зло мира не исчерпывается "трудностями в процессе обучения" - и это хорошо известно людям, жившим в 20 веке. Такие откровения мирового зла, как имперские диктатуры Сталина и Гитлера, как мировые войны, уже не объяснить "Божьим попущением". Те неимоверные волны страдания, захлестнувшие в этом столетии мир, не знают оправдания - и многие честные религиозные мыслители, не могущие выйти из тупика теодицеи, сделали даже вывод о невозможности богословия - и вообще религии в теистическом смысле этого слова - "после Освенцима". Стало очевидно даже для неопытных духовно людей, что в мире действуют и выражают себя силы, явно и осознанно противопоставляющие себя Божьему Промыслу, грозящие поработить или во мгновение ока стереть с лица земли все человечество.

Зло, наблюдаемое нами в мире, есть следствие реализации в мире воли противобожеских начал, воли активной, направленной, сознательной, личностной. Можно говорить о проявлении в жизни человечества, отдельной личности и природы в целом "анти-провидения", о попытках реализации в мире неких демонических "проектов", об "анти-логосе". Андреев не выдвигает еще одного варианта "теории заговора": темная логика событий проявляется САМА, ее источник - не происки "мирового правительства", но укорененность зла в нас самих, поврежденность нашей природы демоническим началом. Темная логика - это логика развязывания кровопролитий, раскручивания конфликтов, переходов от анархии к жестоким диктатурам, логика двух зол, меньшее из которых при его избрании превращается из карлика в чудовище; это логика выживания и борьбы за существование, "закона джунглей", права силы, существования ценой уничтожения окружающих и окружающего.

Возникновение зла объясняется Андреевым вполне традиционно: в давние времена, задолго до возникновения Шаданакара, некоторые монады, реализуя принцип свободы, отпали от своего Создателя, ведомые одним из величайших духов Вселенной. Андреев всячески подчеркивает, что дальнейшее уточнение сути происшедшего практически невозможно, так как находится за пределами человеческого понимания и воображения. Отпадение заключалось в отвержении любви как соединяющего, цементирующего, творческого принципа, в желании самоутверждения за счет всего остального. Но другого творческого принципа во Вселенной не существует. Миры, творимые, "склеиваемые" на основе насилия, принуждения, тирании - непрочны, принцип саморазрушения заложен в них с самого начала. Поэтому целью демонических монад стал захват брамфатур, уже существующих. Ареной борьбы является не весь Космос: из брамфатуры Вселенной силы восставших изгнаны давным-давно, да и многие брамфатуры более низких уровней не знали их вторжений никогда, "с начала и до конца восходили по лестнице возрастающих блаженств". Одна из демонических монад с полчищами меньших вторглась в нашу брамфатуру на заре ее создания. С этих пор во многих ее пространствах идет неутихающая борьба, борьба за каждый "слой", за каждое сообщество, за каждую душу, являющуюся полем битвы Света и тьмы.

Принципы творчества и любви заложены в КАЖДУЮ монаду. Но в монадах демонических любовь направлена только на самое себя, а творчество направлено на самоутверждение, усиление собственной власти, на подавление воли других монад, на самодовлеющее наслаждение. Но в глубине даже и таких монад живет Божия искра, Первоимпульс, Имманентное проявление Божества, сердцевина их "я".

Нет ни одного человека, чья монада была бы демонической. У человека демонизации могут подвергаться только материальные облачения. И цель демонов - парализовать проявления светлых монад тем или иным способом. У отвергнувших принцип любви демонов - другие источники жизненной энергии: излучения гнева, похоти, зависти, гордыни и прочего, называемого в христианстве грехами или пороками. Главный же источник их "питания" - страдание других живых существ. Именно в целях порождения излучения страдания демонические силы готовят на пути душ разнообразные ловушки, пользуются несовершенством их творчества и вовлекают их в такие миры, где материальные оболочки несчастного будут порождать желаемую демонами дозу страдания.

Таким образом, добро и зло - это не два противолежащих равнозначных принципа. Зло - это УЩЕРБНОСТЬ ТВОРЧЕСТВА, попытка самовыключения, самоустранения из мира любви. Зло - не неотъемлемая и не необходимая часть мира. Так как живое существо свободно, отпадения могло бы и не совершиться. Где работает принцип свободы, там нет необходимости, обязательности, неизбежности, предрешенности. Рано или поздно эта ущербность будет преодолена - когда возникнет ЖЕЛАНИЕ ее преодолеть, когда переменится интенциональная направленность творящих "во имя свое". Но КАК, на каких путях произойдет это преодоление - "не ведомо даже ангелам на небе". Ведомо это только Богу, существующему вне времени. Но спекуляции относительно этого всеведения, так часто имевшие место в религиозной мысли, имеют, скорее всего, мало общего с действительностью. Ясно одно: Его предведение не уничтожает нашу свободу ни в каком смысле. Мы свободны полностью, а не софистически; иначе оказалось бы, что Бог наделил нас суррогатом свободы, а это противоречило бы принципу Его совершенства: самоотдача Бога совершенна ( "все мое - твое" ) и совершенны Его дары. Мы можем только строить гипотезы: предположить, например, что для Бога актуальны все варианты существования мира, из которых для нас актуальным является лишь один - но в любом случае все гипотезы будут "трехмерными", неспособными описать реальность столь высокого порядка. Поэтому в богословии и философии столь самонадеянными кажутся попытки построения "единственно правильных" систем и доктрин. Из идеи неописуемости Бога, высшей реальности, следует, что уместно описывать ее различными способами, в разных аспектах, в разных ракурсах.

Итак, СВОБОДА - один из божественных принципов, лежащих в основе бытия. Мир творится монадами, живыми, личностными, творческими силами, обладающими свободной волей. Нет никакой аподиктической необходимости, могущей нарушить эту свободную волю. Мир есть РЕЗУЛЬТАТ СВОБОДНОГО ТВОРЧЕСТВА монад, движимых творческим Господним духом. Бог ничего не навязывает своим детям.

Следовательно, ЗАКОНЫ мира также являются результатом творчества. Необходимость, принудительность - свойство бездушного, подчиненного, зависимого. Но во Вселенной нет ничего бездушного. Стало быть, ЗАКОН ЕСТЬ ПРОЯВЛЕНИЕ ТВОРЧЕСКОЙ ВОЛИ. Но воля принадлежит живому существу, развивающемуся, идущему по тому или иному пути, существующему в событийности, хотя эта событийность может быть абсолютно непредставима для нас. ЖИВОЕ ТВОРЯЩЕЕ СУЩЕСТВО ТРАНСФОРМИРУЕТСЯ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ПОДВЕРЖЕН ТРАНСФОРМАЦИИ И ЗАКОН. Законы не есть результат непосредственного проявления воли постоянного неизменяющегося Божества - такая точка зрения и порождала идею о вечности и незыблемости законов мира. Незыблемыми являются лишь законы свободы, любви и творчества, вкладываемые в душу Богом. Все остальные законы изменчивы. Это касается и являющегося предметом нашего рассмотрения закона КАРМЫ.

Любой закон является выражением СОВОКУПНОСТИ ТВОРЧЕСКИХ ВОЛЬ, воздействующих на один и тот же фрагмент универсума. А поскольку в мире действуют противобожеские силы, - ЗАКОНЫ, РЕАЛЬНЫЕ ДЛЯ НАС, СУТЬ РАВНОДЕЙСТВУЮЩАЯ в противоположные стороны направленных воль.

Такие реалии мира, как закон борьбы за существование или закон "взаимопожирания", не могут быть приписываемы Богу, Который есть Любовь. Это противоречит основным андреевским интуициям, о которых шла речь в начале; а эти этическо-ценностные интуиции в системе Андреева есть высший критерий истинности.

Не может быть приписываем Божеству и закон КАРМЫ в том виде, в каком он существует сейчас.

Еще в начале "Розы Мира" Андреев говорит о том, что к числу универсальных тезисов для всех значительных религиозных учений относится положение "о существовании некоего общего нравственного закона, который характеризуется посю- или потусторонними воздаяниями за совершенное человеком в жизни" ( стр.45 ). Этот Закон в религиях семитического корня носит характер ЮРИДИЧЕСКИЙ, в религиях же Индии ( да и Дальнего Востока ) - ЕСТЕСТВЕННО-КОСМИЧЕСКИЙ.

Действительно: в первом случае Бог выступает в роли законодателя. Его заповеди ниспосылаются непосредственно свыше - как Моисею были явлены скрижали, как Мухаммаду был явлен Коран. Христианство, восприняв многое из иудаистического наследия, восприняло из Ветхого Завета и взгляд на "нравственный" закон как на юридический кодекс; хотя заповеди Христа носили явно не юридический характер, и немаловажно то, что Иисус не посчитал необходимым оставить своим последователям не то что кодекса, но и вообще какого бы то ни было "авторского" священного текста. Подобное "молчание" было абсолютно несвойственно всей ветхозаветной традиции: израильский народ считался "народом Книги", почтение к авторскому пророческому слову было чрезвычайным. Параллелью такому явному отходу от традиции является, например, шокирующее общественное поведение дзенских ( чаньских ) монахов в конфуцианском ритуалистическом Китае. Отсюда следует, что в христианстве заложены куда более глубокие, универсальные смыслы, которые не могли раскрыться в один момент, в сознании людей конкретной эпохи и культуры. Только возрастающий и осмысляющийся совокупный опыт человечества, опыт всех традиций и поколений может помочь продвинуться на пути постижения всей глубины, широты и высоты христианского провозвестия.

На заре же своего существования христианская мысль приняла юридическую интерпретацию нравственного закона как нечто, само собой разумеющееся. В греко-римской ойкумене, объединившейся на основе римского права, эта интерпретация была воспринята как нельзя более положительно: возможно, именно отношение к закону сделало возможным тесный союз Церкви и Империи. Импонировала гармония: на земле - закон кесаря, на Небе - закон Бога. Восторжествовала "ПОЛИТИЧЕСКАЯ" МЕТАФИЗИКА, политическое богословие. Бог - Судья, Правитель, Законодатель, выполняет функции всех трех ветвей власти. Устройство земной империи обладает существенным сходством с Царством Божиим, понятым именно как Государство, пространство ВЛАСТИ. Недаром ветхозаветные мечтатели грезили именно о Царстве, о Мессии-царе. Юридическое сознание воспринимает закон как нечто внешнее, даваемое/принимаемое. Те, кому Закон не дан, живут БЕЗ закона, вне нравственности как таковой. Закон может восторжествовать на земле только благодаря приходу легитимного законодателя, глашатая высшей воли. Он НЕ-ЕСТЕСТВЕНЕН, даже анти-естественен, а потому не может быть реализован отдельным человеком, если только он не избранник Господень, которому Закон был ОТКРЫТ, ПОВЕДАН. Закон не может вырасти изнутри, как внутренняя потенция человеческого сердца. Он может быть лишь ПЕРЕДАН. Отсюда - идея царства Божия, его установления как реализации на земле божественного волеизъявления. Главной обязанностью человека по отношению к так понятому Закону является ЛОЯЛЬНОСТЬ, ПОСЛУШАНИЕ. Послушание фактически оказывается центральной, основной добродетелью человека: пример тому - Авраам, готовый принести в жертву своего сына по первому ничем не мотивированному Божьему требованию. Послушание Богу реализуется на земле как послушание Его посланцам. История Израиля - это история послушания/непослушания пророкам и законодателям. Ключевые слова в отношении человека к Закону - ПРИНЯТИЕ и ИСПОВЕДАНИЕ, т.е. выражение, осознанное действие в соответствии с ним.

Христианская Благая Весть и здесь оказалась шире ветхозаветно-иудаистического видения ( хотя она не была отказом от него, но "исполнением", наделением традиционных понятий универсальным содержанием ). "Царство Божие внутри вас", - эти слова Христа фактически уничтожают, дискредитируют узко-юридическое понимание Закона. Человек оказывается связан с Божеством непосредственно, внутренне. Отношения власти заменяются отношением взаимной любви и служения. Бог именуется Отцом, Его Сын омывает ноги Своим ученикам, говорит, что пришел для того, чтобы послужить, а не для того, чтобы Ему служили. Внешний закон оказывается мертвой буквой, "преданием человеческим". Послушание становится послушанием внутреннему голосу, голосу совести, непосредственному чувству истины. Простой акт лояльности недостаточен: "Царство Божие силою берется", "Ищите же прежде всего Царства Божия и правды его". Послушание становится неотъемлемым от ПОИСКА. Правда ищется внутри, а не принимается извне. Рушатся властные парадигмы: "Между вами да не будет так". И, как пощечина всем упованиям на устроение земного Царства, отказ Христа от владычества миром. Этого иудейское сознание принять с легкостью не могло. Народ Книги, ждущий Царя, был потрясен явлением "молчащего" Мессии, чье Царство "не от мира сего" не имело ничего общего с державами земных владык. Был потрясен - и в большинстве своем не принял мук рождения.

Однако историческое христианство сделало столько реверансов в сторону ветхозаветной традиции, что на данном этапе своего существования уместно говорить о христианстве не как об универсальном учении, но как именно о религии семитического корня, еще не осуществившей заложенного в ее потенции глобального синтеза всего благого, накопленного человечеством. Новое понимание Закона пробивало себе дорогу в сознании и проповеди светочей христианства, но в массовом сознании продолжала господствовать узко-юридическая парадигма. Союз церкви с империей - это яркое ее проявление. Христос отказался от земного царства - но церковь, отяжеленная "ветхозаветностью" не только в своем богослужении, но и в мирочувствии, пошла по другому пути. Бог на небе - император на земле. Когда Бог становится самодержцем, когда Власть в человеческом восприятии образа Божия торжествует над Любовью, тогда и земные диктаторы становятся "христианнейшими государями". Закон становится вполне кодифицируемым. Послушание вновь стремится оторваться от поиска. Возникает догматика, фиксируются многочисленные правила - правила веры, молитвы, мысли, поведения. Постановления вселенских соборов по форме мало чем отличаются от государственных законов и указов. Свободный поиск, заповеданный Христом, попадает под подозрение, так как чреват ересью. Лояльность опять становится важнейшим требованием. Закон опять стал внешним, не нуждающимся в разыскании, но требующим подчинения.

Бог как Законодатель осуществляет этот Закон Сам. В Его распоряжении находятся силы, выполняющие функции органов власти, государственной безопасности и охраны порядка. Удовлетворяющий требованиям Его Закона получает по прошествии времени Его награду, удостаивается "стояния одесную". Не прошедший же испытания подвергается изоляции, наказывается. То есть между действием человека и его нравственным последствием стоит непосредственный акт Божества, судебный акт - прощения или осуждения. Отсутствует какой-либо механизм действия Закона. Он осуществляется таинственным актом Божьей справедливости, абсолютно неисповедимым. Неправильное действие, "ошибка", "промах", "грех" ( как непопадание в цель ) становится ВИНОЙ, выражением нелояльности. Нелояльный же, исторгаясь из Царства, становится подданным "князя мира сего" и будет низвержен вместе с этим царством в "геенну огненную".
Есть только два "пространства": Божье и дьявольское, рай и ад. Поэтому в представлениях о загробном существовании господствует статика: ведь ЛОЯЛЬНОСТЬ ВАЖНЕЕ ПОИСКА, ТО ЕСТЬ РАЗВИТИЯ, СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ. Актом лояльности - достойно прожитой жизнью - человек заслуживает доброй участи, нелояльности - злой. Дальнейшее просто не интересует. Земная жизнь есть самоопределение - подданным какой страны ты хочешь быть. И этот выбор человек делает раз и навсегда. Идет бой и решается вопрос - С КЕМ ТЫ. И церковь осознает себя воинствующей: подвижник - не искатель, не познающий, но ВОИН ХРИСТОВ. А война всегда бинарна: "свой" или "враг", "победа" или "поражение". Третьего не дано.
 
 

Сквозь призму индийского сознания природа нравственного закона воспринималась совершенно иным образом ( хотя я еще раз оговариваюсь, что описываю не реальность как таковую, а некие идеальные типы: семитические религии - и, тем более, христианство - "прорывались" и к иному видению проблемы Закона, а индуизм вносил в индийское понимание личностно-теистические черты ).

Нравственный закон есть, прежде всего, закон причин и следствий. Любое действие ( внутреннее или внешнее ) человека порождает некое адекватное, соответствующее "противодействие", ответ реальности на изменение, произведенное человеком. Этот закон самодовлеющ; никаких посредников для передачи его не требуется. Он обладает "прямым действием". Такой закон сродни скорее природным, космическим законам, как их понимала европейская наука: их объединяло БЕЗЛИЧИЕ. Закон тяготения не спрашивает и не требует согласия человека с его положениями. Человек может об этом законе и не иметь никакого сознательного представления, он все равно ему подчиняется. Никакой лояльности не требуется - так же, как не требует лояльности закон смены времен года. Нарушение закона не есть акт неповиновения высшей власти: это - просто глупость, отсутствие знания, НЕВЕДЕНИЕ. Кармические последствия неправильного действия вовсе не являются наказанием, проявлением гнева богов. Это всего лишь ЕСТЕСТВЕННЫЕ СЛЕДСТВИЯ. Сунешь руку в огонь - обожжешься. Проявишь агрессию - получишь ответную агрессию. Привязался к чему или кому-либо - претерпишь страдание из-за неизбежной утраты. Забыл о главном ради второстепенного - главное "прорвет плотину" и смоет все второстепенное.

Между природными и нравственными законами нет четкого различия. Они перетекают друг в друга. Они просто существуют. Они никем не даются. Они, конечно, тоже суть эманация высшей реальности, но высшая реальность выступает скорее как ОСНОВА мира, а не как ПРАВИТЕЛЬ его. Причина мучений преступившего закон - не ВИНА, но НЕВЕДЕНИЕ, не НЕПОСЛУШАНИЕ, но "плевок против ветра". Закон кармы действует САМ, автоматически. Нет никакой борьбы добра со злом. Зло уничтожит себя само, как бросившийся в пропасть непременно разобьется. Потому нет двух борющихся сил. Благое пребывает в покое. Нет пороков - есть НЕСОВЕРШЕНСТВО. Пишется множество трактатов о нравственном долге представителей различных каст. Но они носят характер не "заповедей", не юридических кодексов, но "научных работ". Кастовый нравственный долг вытекает из самой природы людей той или иной касты. Неподчинившийся им не карается за неподчинение, но страдает из-за действия вопреки собственной природе, причиняет боль, фактически, сам себе. Все мировые проблемы объясняются действием кармического закона. Любая несправедливость может быть почти оправдана ссылкой на нарушения этого закона в предыдущих воплощениях. Социальная активность становится совершенно неуместной. Смена мировых периодов происходит "естественным порядком". ВСЕ СТРАДАНИЯ МИРА - ВСЕГО ЛИШЬ ЕСТЕСТВЕННОЕ СЛЕДСТВИЕ НАРУШЕНИЯ ЗАКОНОВ. Они - нечто само собой разумеющееся. Нарушение намертво связано с соответствующим "воздаянием" за него. Поэтому действие Закона необходимо отслеживать в самом себе. Парадигма "битвы" сменяется парадигмой "познания". Правильное отношение к Закону - поиск, исследование, путь познания его. Для совершенного познания закона необходимо проникнуть в глубины собственного существа. Главным достоинством оказывается не ВЕРНОСТЬ, а МУДРОСТЬ. Авторитетные книги суть не законодательства, а учебники; они написаны мудрецами, "знающими", проникшими в сокровенные глубины мироздания.

И в том, и в другом варианте закон возмездия оказывается "абсолютным", не подверженным изменениям, статичным. Преступившие закон, по представлениям обеих групп религий, претерпевают ужасные мучения в преисподних. Описание этих мучений совпадает, по-видимому, с предельными возможностями фантазии человека той среды. Главное - дать понять, что эти мучения нестерпимы, не сравнимы с мучениями земными. Эти мучения могут длиться сколь угодно долго, а по христианским воззрениям - так и вечно. Но если буддист со спокойной душой может принять такую концепцию закона ( ведь за мир не ответственно никакое благое начало ), то для христианина она может быть приемлема, по меньшей мере, с некоторой натяжкой. Ведь Господь всеблаг, Он есть Любовь, которую явил нам Христос. Как же совместить с всеблагостью Божества чудовищность некоторых мировых законов, в том числе и закона возмездия, по которому за грехи временной жизни люди расплачиваются ввержением в вечное царство смерти? Можно ли, позволит ли нам наше нравственное чувство признать благим божество, создающее весьма посредственный мир, где дети отвечают за грехи отцов, где люди ставятся в неравные, часто - в нечеловеческие условия существования, где все живое существует благодаря пожиранию других живых существ? Многие отвечают: Бог не творил смерти, несовершенство вошло в мир с грехопадением. Но тогда следует идти до логического конца и сказать, что Бог не творил и закона возмездия.

Именно с таким выводом и связана нравственная интуиция Андреева.

Закон личностен, он есть равнодействующая противоположных воль. Но "материальная" составляющая закона - "естественно-космична". Совершая действия, противоречащие духу свободы, любви и богосотворчества, тонкоматериальные оболочки монады "оплотневают", "утяжеляются", дисгармонизируются. Соответственно с этим изменением изменяется и внешняя для оболочек монады среда. После смерти физического ( если речь идет о человеке ) тела его эфирное тело "опускается" до тех пор, пока не установится "равновесие" между ним и внешней средой. Таков кармический механизм в самом грубом приближении: принципиально он у Андреева не отличается от традиционных индийских концепций. Однако на этом сходство и заканчивается.

Законы мира творились и творятся Богом и Провиденциальными силами. Цель этих законов - совершенствование живых существ в любви и творчестве. Эти законы не подразумевают страдания в какой бы то ни было форме. Возмездие в них просто отсутствует: есть лишь лечение, восстановление, прощение - или "отпускание блудного сына", если душа отвергает прощение и находит удовольствие в продолжении болезни. И такие "отпавшие", демонические монады властны вмешиваться в мировой творческий процесс - ведь свободу творчества у них никто не отнимал и не может отнять: дары Божии даруются навсегда.

Законы ПЛАСТИЧНЫ, ИЗМЕНЧИВЫ, НЕПОСТОЯННЫ ( за исключением основных принципов ). Они изменчивы как во времени, так и в пространстве. В каждом пространстве Закон приобретает соответствующее этому пространству лицо. Законы, сохраняя общие принципы, различны для разных пространств, планет, видов жизни, метакультур, даже для каждого отдельного человека. Закон универсален и един, но един в многообразии. Один и тот же поступок двух разных людей приведет к разным кармическим последствиям.

Те участки мира, куда смогли дотянуться демоны, претерпели на себе воздействие их ущербного творческого духа. Их вмешательство касалось, в частности, мировых законов. Законы утяжелялись, ужесточались, демонизировались. В нашей брамфатуре демоническое воздействие привело, в частности, к тому, что ими были захвачены слои "врачевания" и превращены в миры возмездия. Больница стала концлагерем. Отсюда - догадки провидцев разных культур о нижних мирах, адах, преисподних, о зловещих существах, терзающих там души оступившихся. Страдания других - "пища" демонов, средство их существования. Именно с этой целью и созданы были ими миры Возмездия: заманив душу в ловушку на земле, втащить ее на крючке в эти миры и выколотить необходимую им порцию излучений страдания. Никакой "справедливости" и предустановленности в этом мрачном процессе, естественно, нет. Принцип мести - сам насквозь демоничен.

Цель светлых сил - ПРОСВЕТЛЕНИЕ МИРОВЫХ ЗАКОНОВ, исправление ущербности творческого духа демонических монад, освобождение всех узников миров возмездия, преобразование всех миров и пространств в духе любви и свободы. (цитаты 18, 20 ).

Активная позиция Андреева проявляется и в данном случае. Движущим стремлением человека должен быть не парализующий страх перед тяжестью воздаяния, а готовность работать над преображением этой тяжести, облегчать участь всех живых существ, наполнять мир духом любви. Прощение обидчика, молитва за грешника - эти христианские действия осмысляются по-новому - как демиургическая деятельность, как со-творение мира, как просветление закона в сторону "утирания всякой слезы". Такова воля Бога - ибо интуиция о незамутненной сути божественных законов находится в средоточии каждой души. Именно этот Закон дан Богом - закон просветленного сердца. Этот Закон - Конституция, в соответствии с которой должны быть приведены все остальные законы, в том числе и двойственный, жестокий закон кармы или загробного воздаяния.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Так трансформируются индийские концепции кармы и перевоплощения в картине мира Даниила Андреева. Естественно, поэтическо-мифологическая система, созданная им, не есть строго богословская или философская система. "Духовидение", интерпретировать ли его так, как интерпретирует его сам автор, либо считать интуитивным творчеством сродни поэтическому, - не преследует целей достичь доказательности, логической выводимости одного из другого. Но в любой картине мира, даже, наверное, в картине мира душевнобольного, есть своя ВНУТРЕННЯЯ логика. Даже не будучи выявленной, она присутствует в ней скрыто, будучи одной из структур, дающей этой картине внутреннюю целостность.
Выявление внутренней логики, существующей в андреевской системе образов, было одной из основных задач моей работы. Я вовсе не утверждаю, что Андреев вводил то или иное положение, ту или иную концепцию в свою систему, руководствуясь логической необходимостью, уместностью, либо возможностью "совместить", связать ее с остальными ее частями. Скорее, наоборот. Сам Андреев утверждал, что "осмысление" является лишь третьей, заключительной стадией того пути познания, которым он шел. Первые два - "озарение" и "созерцание". Следовательно, логика шла ЗА основным творческим актом, логические связи обнаруживались "апостериори". В рассматривавшихся мною аспектах основные элементы картины мира Андреева обнаружили связность очень высокого уровня. Образная система Андреева оказалась в высшей степени логичной. Она строится вокруг основных нравственных интуиций, которые я в своей работе называл "идеальными целями" или "идеальными принципами". Эта этико-телеолого-аксиологическая аксиоматика пронизывает и цементирует всю андреевскую картину мира. Она вполне располагала к введению в систему концепции кармы/перевоплощения, причем, если можно так выразиться, располагала активно, "вынуждала" к этому. Она же логически требовала трансформации этой концепции, так как в первоначальном виде та в новом окружении функционировать не могла. Я постарался показать, что эта трансформация прошла "успешно", что в концепции произошли именно те изменения, которые требовались "аксиоматикой". "Идеальная цель" является для Андреева не только стержнем, но и источником всей картины в целом. Как из Средоточия Блага развертывается во всем своем совершенстве и многообразии Вселенная ( "развертывается" можно заменить на "создается" - в данном случае это не важно ), пронизанная принципами Блага, поддерживаемая только ими, - так и из интуиции об этом Благе, о его природе, о его Средоточии развертывается картина мира, попытка описания Вселенной и ее законов. В силу этого наследие Даниила Андреева можно с полным правом называть не только поэтическим и богословским, но и ФИЛОСОФСКИМ, так как основные ее теоретические положения рационально выводимы из первичных интуиций вне ссылок на авторитеты. Базовые интуиции, конечно, непроверяемы; однако суть их - положение о всеблагом Божестве - Творце мира - весьма распространена и не является личным поэтическим вымыслом или уникальной догадкой. Таким образом, за образной системой Андреева угадывается РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКАЯ СИСТЕМА, возможность такой системы. Могу предположить, что эта система не является единственной возможной. Другой способ рассмотрения, возможно, привел бы к проявлению иной системы логических связей.

Как многие положения греческой философии оказались совместимы внутри пространства христианской мысли с дохристианским иудейским наследием, так и идеи кармы и перевоплощения вполне могут соединяться с инокультурными концепциями и образовывать с ними целостную, единую систему. Однако любой синтез - процесс творческий, а не механический. По ходу синтеза трансформируются все его исходные элементы. Характер их трансформации зависит от базовых принципов синтеза, от "идеальных целей". Именно соответствие полученного результата этим творческим вдохновляющим установкам является подтверждением "качественности" синтеза. Этот критерий определяет, был ли синтез оправдан или же исходные элементы остались "чужими" по отношению друг к другу.

Совместимость рассмотренных индийских концепций с концепциями, рожденными в кругу европейско-ближневосточной христианской культуры свидетельствует о возможности творческой философской, богословской и другой работы, которая находилась бы в контексте Встречи. Конечно, "халтура" сопровождает любое выражение человеческого духа - научное, художественное или религиозное. Но ее наличие - не повод для того, чтобы подвергнуть обструкции все "направление" в целом. Достаточно даже одной творческой удачи, чтобы оправдать сотни "графоманских" поделок. Без массы попыток едва ли возможна подлинная Попытка. Потенциал синтеза, с моей точки зрения, колоссален, и свидетельство тому - творчество Даниила Андреева. Отрицать наличие такого потенциала могут лишь те, кто, будучи твердым приверженцем какой-либо существующей традиции, убежден, что все "внешние" по отношению к его традиции наработки являются заблуждением, ложью или буквальным повторением; либо же те, признавая положительную ценность за несколькими традициями, считают их принципиально несовместимыми, а синтез их - разрушительным для всего благого, содержащегося в них. Однако эти мнения опровергаются самой историей, на протяжении которой синтезы и взаимовлияния не раз имели место и приносили многочисленные плоды. Если все, пронизанное светлым творческим духом, действительно представляет из себя некое многообразно выражающееся сверхединство, то необходимость искать взаимопонимание и обогащать друг друга, создавать интерсубъективное культурное пространство является императивной необходимостью. Для свободной философской мысли, ищущей и экспериментирующей, - тем паче.